Чи може краса бути не лише естетичною, а й етичною, більше того, соціальною категорією? Автор вважає, що у відомому вислові Ф. Достоєвського «Краса врятує світ» не випадково використовується слово «світ», а не просто «людина». Краса повинна врятувати світ як міжлюдську комунікацію, спільноту людей. Така постановка питання робить феномен краси фундаментальною проблемою саме соціальної філософії. Усе це є особливо актуальним для сучасного ринкового суспільства, в якому краса підміняється гламурністю. При цьому дослідниця аналізує красу як цілісність – в усіх її проявах, від тілесної краси до краси світогляду особистості, її вчинків і відносин у сім’ї та суспільстві. Дослідження буде актуальним для студентів, аспірантів, викладачів та вчених, а також усіх тих, хто шукає відповіді на питання про сенс і призначення краси людини. Читать текст книги Обсудить на форуме
Почему мужчины и женщины бывают одиноки? В книге известного философа, писателя и психоаналитика Назипа Хамитова "ОДИНОЧЕСТВО ЖЕНСКОЕ И МУЖСКОЕ" есть ответ на этот вопрос. И еще и на многие другие: в чем отличие женского и мужского одиночества? Что такое внутреннее одиночество, одиночество в толпе, в семье, на работе? Отчего возникает одиночество вдвоем? Темы, затронутые в книге, заинтересуют самый широкий круг читателей: тайна абсолютного холостяка, сексуальное и эротическое одиночество, одиночество и проституция, одиночество сексуального маньяка, одиночество покинутых родителей... Директор по продажам книги +79262137307
Посвящается Лане Светлой, которая глубже всех проникла в мое одиночество.
Хочу высказать благодарность Андрею Метлеву, реплика которого на одном из теле-шоу породила в этом издании главу "Одиночество террориста", и Сергею Грымальскому, музыка которого помогала обрести предельную ясность сознания.
Назип Хамитов ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
В последнее время я все сильнее чувствую, что, замыкаясь в одиночестве, мы напоминаем кукол. Руки Судьбы дергают за нитки и мы отвечаем чужими движениями. Неважно, смешны мы или трагичны, возвышены или жалки, нас пропитывает чуждость самим себе. Совершенно другие мы в уединении. Мы сами удерживаем нити Судьбы, заставляя ее двигаться. Мы свободны. И в свободе можем быть любимыми. Семь лет назад, когда я писал эту книгу, я обладал своеобразной влюбленностью в одиночество. Одиночество Гения, Героя, Святого было наполнено для меня надчеловеческим смыслом и самоценностью. Стояние над толпой - равнодушной, жестокой, хохочущей - вот подлинный духовный аристократизм, бытие-в-благородстве. Печать одиночества воспринималась как печать избранности. Поток времени внес свои коррективы. Теперь я обостренно переживаю различие одиночества и уединения. И свободен от гордыни одиночества. Все дополнения, внесенные в книгу, отражают это. И все же эта книга об одиночестве. Я по-прежнему слышу в слове "одиночество" не только космическое страдание, но и космическую глубину. Откуда эта глубина? Ответ подсказывает сам язык: если антонимом уединения является общение, то антонимом одиночества есть любовь. 1 августа 2003 года
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Мне очень приятно, что первое издание книги "Одиночество женское и мужское" было встречено читателями с таким интересом. Это означает, что проблема не надумана, она актуальна и требует разрешения. За время, прошедшее после выхода в свет первого издания, мне было высказано множество пожеланий. На одно из них я решил ответить. Так в четвертой части появилась глава "Покинутые родители". Внимательный читатель найдет в книге еще несколько добавлений и корректив, которые были рождены самой жизнью, прежде всего в практике актуализирующего психоанализа. Эта практика показывает, что главная проблема наших дней состоит в замене подлинности интенсивностью. Не удивительно, что огромное количество успешных людей неспособны переживать полноту жизни. И это делает их внутренне одинокими. Одиночество успешных людей тормозит их интеллектуальный и эвристический потенциал, и в конце концов они перестают быть успешными. Со внутренним одиночеством бессмысленно бороться, его надо осознать и превратить в уединение, возвращающее подлинность. Уединение - это вдох, а общение - выдох. Только такое дыхание личности дарует любовь как избавление от одиночества. Но для того, чтобы по-настоящему любить кого-то, нужно прежде обрести мир в своей душе. Это означает избавление от внутренних конфликтов, которые являются намного более опасными, чем конфликты внешние. Согласно откликам, эта книга приближает избавление. Позволю себе лишь один совет: ее нужно не столько понимать, сколько переживать. Точно так же делал и автор. 21 сентября 2000
ОТ АВТОРА
Одиночество почти всегда воспринимается нами как трагедия. И мы бежим с его вершины вниз, не в силах вынести общение с собственным Я. Но бегство от одиночества есть бегство от самого себя. Ибо только в одиночестве мы можем понять свое существование как нечто нужное близким и заслуживающее небезразличия и общения. Только пройдя врата одиночества, человек становится личностью, которая может заинтересовать мир. Лишь так женщина обретает достоинства женщины, а мужчина - достоинство мужчины. Ибо одиночество - это ось, пронизывающая нашу жизнь. Вокруг нее вращается детство, молодость, зрелость и старость. По сути дела, человеческая жизнь есть бесконечное разрушение одиночества и углубление в него... Одиночество есть прозрение. В его безжалостном свете замирает обыденность и проступает все самое главное в жизни. Одиночество останавливает время и обнажает нас. Бегство от одиночества есть бегство в одиночество - то самое одиночество в толпе, на работе, наедине с женой и детьми. Бегство от одиночества - это приближение к космическому одиночеству старости. Как избежать этого одиночества? Ответить на этот вопрос можно только через появление нового более глубокого вопроса: "В чем смысл одиночества?" Ответом же на него может быть только философия одиночества. Трагичность и интимно личностный характер проблемы приводят к тому, что создание такой философии на языке теории почти невозможно - писать ее надо языком бытия. Это определило образно-символический, местами даже мифологический способ изложения. Постижение одиночества всегда распахивает перед нами бездну. В одиночестве мы встречаемся с Богом или дьяволом, обретаем себя или падаем ниц. Поэтому тема одиночества, как и тема смерти, запретная для нашего сознания. Я хочу нарушить запрет и приподнять завесу. И начать с самого очевидного - одиночества женского и мужского. 29 сентября 1994
Часть I ТЕНЬ УТРА Тень странной юности моей, Салют застывший розовых цветов...
Валерий Юльский
И все я был один, и все мне казалось, что таинственно величавая природа, притягивающий к себе светлый круг месяца, остановившийся зачем-то на одном высоком неопределенном месте бледно- голубого неба и вместе стоящий везде и как будто наполняющий собой все необъятное пространство, и я, ничтожный червяк, уже оскверненный всеми мелкими, бедными людскими страстями, но со всей необъятной могучей силой воображения и любви, - мне все казалось в эти минуты, что как будто природа, и луна, и я, мы были одно и то же.
Лев Толстой, "Юность"
Глава 1 ОДИНОЧЕСТВО ЖЕНСКОЕ И МУЖСКОЕ: ЮНОСТЬ
Забившись в угол, молча прячась от этих грубых провинциальных ханжей, в кругу которых он родился по какой-то ошибке природы, он, обиженный и надутый, проводит все время, выслеживая и наблюдая отца, тетку, гувернера, всех своих мучителей и угнетателей, и ненависть сообщает его взору… остроту, ибо всякое одиночество делает человека бдительнее к себе и к другим.
Стефан Цвейг, "Стендаль"
1
Юность - время осознания и овладения одиночеством. Через переживание одиночества в юности проходят практически все. Одиночество есть врата из подросткового бесполого бытия в жизнь юноши и девушки. Благодаря одиночеству в юности происходит осознание пола и врастание в него. Перед девушкой и юношей проступает их неповторимость как женщины и мужчины, и они пытаются войти в нее. Это попытка найти стиль женщины и мужчины.
2
Одиночество в юности есть стремление к уединению, столь непостижимое для предшествующего подросткового возраста. Уединение позволяет подготовиться к будущим чувствам влюбленности и любви, которые могут восприниматься только наедине с собой.
3
Не переживший одиночества в юности, так и не становится взрослым. Или еще глубже: он так и не становится молодым. Он остается вечным подростком и проносит себя как стареющего подростка по всем ступеням жизни. Он переполнен подростковой жаждой коллективности, и эта жажда становится самым сильным чувством его жизни, не давая проявиться любви и творчеству. Ибо любовь и творчество - всегда вызов коллективу и роду. Одиночество есть тайна юности. Из него вырастает трагическое чувство самопознания. Одиночество раздвигает материю социальных инстинктов, окружающих нас с рождения. Все повторяющееся и обыденное - то, что может развиться в скуку жизни, - отступает перед одиночеством-углублением. Углубление в себя всегда есть возвышение. Одиночество возвышает личность над коллективом и родом, приводит к общению с ними, к бытию, а не пребыванию в них. Ужас одиночества в юности выбрасывает человека за пределы человеческого мира.
Глава 2 ОДИНОЧЕСТВО ЮНОШИ
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря…
Александр Грин, "Алые паруса"
;1
Ниже будет показано, что женщина переносит одиночество всегда тяжелее мужчины. Одиночество для нее - та оскалившаяся реальность, которой она стремится избежать. Именно поэтому тема одиночества для женщины всегда нечто более очевидное, чем для мужчины. В заглавии этой книги одиночество женщины не случайно вышло на первый план. Однако в юности - в эпоху естественного одиночества, - как ни странно, именно одиночество юноши представляется чем-то более очевидным. Объяснением этому может служить тот факт, что девушка созревает значительно раньше и в большей мере несет в юности черты самодостаточной личности. Этот самодостаточный характер подарен ей всей эволюцией вида "гомо сапиенс"; юный же мужчина достигает самодостаточности благодаря индивидуальному волевому порыву. Такой порыв в значительно большей степени предполагает одиночество, более того, требует его. Юная воля юного мужчины требует мечтаний в корне отличных от тех, которым предаются девушки. Это мечтания о своей исключительности, которая должна быть реализована вне семейного благополучия или во всяком случае - не благодаря ему. Это мечтания о неповторимом воздействии на жизнь человеческого мира, и такие мечтания всегда требуют одиночества. Эти мечтания в юности и есть форма реального самопознания и возвышения над коллективом. Именно мечтания делают подростка юношей. Речь идет не просто об интенсивности мечтаний, - подросток мечтает достаточно много и страстно, - а об их оригинальности. Мечтания подростка слишком стадны, по сути дела, это желания (как правило, сексуальные и танатические), одетые в фантастические формы в силу невозможности их удовлетворения. Они не требуют воли для своего воплощения - подросток не обладает такой волей. Он, например, может желать сексуального обладания красивой учительницей и смерти своего врага из параллельного класса, реализуя эти желания в изощренных фантазмах. Именно в это время закладываются устойчивые архетипы сексуальных и танатических фантазий, сопровождающих человека в течение всей его жизни. Они наполнены таким подростковым голодом, что последующее насыщение взрослого не способно снять их. Ясно, что подобные фантазии либо не требуют одиночества вообще, либо ограничивают подростка кратковременным и сугубо геометрическим одиночеством... В отличие от подростка мечтания юноши направлены на раскрытие себя и своей воли за пределами фантазии. Поэтому они прорастают на почве более фундаментального одиночества. Это одиночество - бездонная пропасть между психикой подростка и юноши. Психическое же различие между девочкой-подростком и девушкой, несмотря на разительную перемену во внешности, - несущественно. Мечты о себе как прекрасной принцессе и о прекрасном принце, выражающиеся в трогательных рисунках на последних страницах тетрадей, плавно переходят в мечту о реальной свадьбе с реальным лицом мужского пола. Качество романтических иллюзий достаточно просто воплощается в количество воображаемых комнат, платьев и, наконец, денег. Каждая девочка есть маленькая женщина и, перейдя от подростка к девушке, лишь утверждается в этом качестве. Двигаясь к юноше, мальчик-подросток всегда должен пройти сквозь огонь одиночества. Этот огонь опаляет его первобытные мечты, оставляя в них только его самого и превращая в дым родовое и коллективное. "Я одинок, и значит я существую", - говорит юноша своим бытием.
2
Одиночество избавляет юношу от чувства вины перед родителями, которым обладает любой ребенок. Но это не простое чувство вины за преждевременные сексуальные фантазии, сжавшиеся перед догадками взрослых (как считают психоаналитики). Чувство вины гораздо глубже и связано с самим фактом рождения, который рас-траивает любовную пару родителей. Одиночество юноши как самопознание и самотворение помогает ему выйти из пространства вины за пределы родительской семьи, стать из привязавшегося существа самодостаточной личностью.
3
Юноша есть подросток, осознавший себя как волю к власти либо волю к созерцанию. И то, и другое есть воля к уединению. И воля к власти, и воля к созерцанию (в терминологии Шопенгауэра - к представлению) начинаются лишь в пространстве одинокого. Юноша овладевает стихией одиночества, преобразует ее в уединение, и тем самым созидает внутри себя космос и зажигает в этом космосе свет.
4
Все это позволяет нам провести различие между одиноким и уединившимся юношей. Первый случайно попадает в стихию одиночества и, страдая, стремится вернуться обратно. Уединившийся сознательно приходит в нее, стремясь найти новую полноту жизни, еще неведомую роду. Обыденное мышление склонно видеть в уединении только форму полового извращения, и это проистекает из глубинной жажды назвать извращением саму волю к уединению.
5
Юноша уединяется с книгой, а затем с мыслью и переживанием, возвышающим его фантазии над мечтаниями подростка. Безудержное желание обладать и иметь (женщин, мускулы, деньги) переходит в стремление быть и становиться собой. Однако подобное возвышение возможно только через книгу, которая во многом сама является результатом одиночества автора. Книга - в отличие от фильма и спектакля - дает возможность максимально уединенного сотворчества и сопереживания - ту концентрацию духовной свободы, которая строит личность. В отличие от музыки, растворяющей нас в бытии - Божественном, природном или родовом, - книга наполняет нас стремлением к самопознанию и отстранению от бытия, помогая найти в бытии границы и безграничность экзистенции. Однако книга призвана сыграть свою роль и отойти в сторону. Мышление и переживание прочитанного должно быть заменено мышлением и переживанием жизни. Именно это позволит перейти к творчеству как полноте, выходящей за рамки чтения и написания книги, - творению себя как Поступка. Иначе рождается книжный инфантилизм иных писателей, академиков и религиозных фанатиков, демонстрирующих миру превращенную форму юношеского одиночества...
Глава 3 ОДИНОЧЕСТВО ДЕВУШКИ
В ней две девушки, две Ассоль… в замечательной прекрасной неправильности. Одна была дочь матроса, ремесленника,… другая - живое стихотворение, со всеми чудесами его созвучий и образов, с тайной соседства слов, во всей взаимности их теней и света... Она знала жизнь в пределах, поставленных ее опыту, но сверх общих явлений видела отраженный смысл иного порядка.
Александр Грин, "Алые паруса"
1
Девушка не нуждается в одиночестве так, как юноша. Ее взросление обусловлено всей логикой распространения человеческого рода по планете. Девочка, а затем девушка готовится стать матерью, и это накладывает печать на ее личность. Идея будущего рождения и материнства внушается девушке с раннего возраста, и потому одиночество рассматривается как предвестник трагедии, а уединение - как грех. Безусловно, не меньшим грехом современное цивилизованное общество, воспитанное на рыночных идеалах, считает шумное времяпровождение в разнополой компании, но оно более понятно и легче поддается запрету. Стремление к уединению гораздо сложнее представить грехом, и потому оно воспринимается чем-то болезненным, имеющим сугубо физическую природу.
2
К одиночеству может стремиться только необычная, странная девушка. Речь идет не об одиночестве девушки-изгоя, не сумевшей вписаться в общность сверстников и страдающей от этого, а об одиночестве добровольно и свободно принятом, одиночестве-отстраненности. Входя в пространство и время этого одиночества, девушка всегда преодолевает инстинктивное - и от этого еще более бешенное - противодействие рода. Подобное одиночество проще воспринимается религиозными (а, точнее, монотеистическими) культурами. Атеистические режимы современности, выступающие по сути неоязычеством, однозначно отбрасывают возможность одиночества девушки. Могущественное искусство тоталитарных неоязыческих общностей ХХ века - фашизма и коммунизма - изображает женщину не столько подругой покорителя нового мира, сколько материалом его детей. Для того, чтобы врубаться в будущее, нужны мышцы - все новые поколения здоровых молодых людей. Таких людей могут родить только здоровые женщины, имеющие здоровую юность. Подобное отношение к женщине приводит к тому, что девушка, уединившаяся с книгой или мыслью, воспринимается либо как синий чулок, либо тайной распутницей.
3
В той мере, в которой люди остаются язычниками, они отрицают возможность уединения девушки в юности. Язычество как освящение семьи-рода и окружающей его природной и социальной среды, населенной духами рода, всегда трактуют девушку как родовую собственность. Девушка должна расширить власть рода в мире через рожание. Благодаря этому языческий род-этнос утверждается в бытии. Отсюда уединившаяся девушка рассматривается как выброшенная из бытия. Так было в эпоху древнего каменного века, так было в эпоху бронзы и железа, так есть и в ХХ веке...
4
Уединение и отстраненность девушки - так же, как и юноши, - проявляется через мечты. И если мечты одинокого юноши могут находить воплощение в роде, то мечты странной девушки всегда выходят за его границы. Уже сам факт отстраненности девушки означает абсолютное противостояние роду; именно таким образом она освобождается от власти рода и рожания смертных, подходя к рождению бессмертного. Девушка, прошедшая испытание одиночеством, способна к абсолютно неповторимому взгляду на мир. Такова, например, Елена Блаватская, развернувшая свою девичью странность до странной картины Вселенной и развившая одинокую софийность юности до теософии, утвердившейся в мире мужчин.
5
Однако и обычная девушка, страдающая от одиночества, и девушка странная, погружающаяся в него, в равной степени ожидают любви как абсолютного преодоления одиночества. Это ожидание роднит их с юношами, в нем соединяются все различия одиночества - странных и обычных, юношей и девушек. И ожидание это необоримо реализуется в чувстве влюбленности.
Глава 4 ВЛЮБЛЕННОСТЬ: БЕГСТВО ОТ ОДИНОЧЕСТВА
Кто не любит одиночества - тот не любит свободы.
Артур Шопенгауэр
1
Через чувство юношеской влюбленности проходят все. Оно разом взрывает границы одиночества и устремляет юношу и девушку к обладанию кем-то и чем-то за его пределами. Влюбленность подобна вспышке в сумерках, но она может возникнуть только в результате напряженного ожидания ее. Она есть росток, который вырвался из набухшего семени в подготовленной почве.
2
Разделенность чувства во влюбленности не главное, важно само чувство. Осуществившаяся влюбленность, по сути дела, есть просто сгущение ее ожидания. Экзистенциальный узелок, завязавшийся где-то в глубинах Я. Мы всегда влюблены в свою иллюзию, в фантазию. Реальный человек, ограниченный телом, возрастом и недостатками, становится лишь поводом для нашего иллюзиотворчества. Чувство влюбленности многих приводит к бессознательному творческому порыву. Это, как правило, стихотворение, рисунок, песня - то, что выразимо на одном дыхании. Все мы не раз сталкивались с тем, что творчество влюбленного имеет экзистенциальную значимость лишь для него. Выходя за эти рамки, оно теряет ценность. Дело, вероятно, не просто в отсутствии таланта. Почему? Чем сильнее юноша или девушка отдается творчеству во имя одного лица, желая подарить ему себя и требуя того же взамен, тем сильнее творчество замыкается на одном лице. В творчестве влюбленного соединяются два несовместимых начала: здесь встречаются творчество-жажда обладать и быть обладаемым с творчеством-свободой во имя любви. Первое подобно брачному оперению самцов птиц, и в конце концов есть всего лишь средство для завлечения самки, которое в лучшем случае сдается в семейный архив, а в худшем - выбрасывается. Это творчество является приманкой, за которой скрыт крючок здравого смысла и сексуальной жадности. Второе наполнено самоценностью и максимально отрывается от конкретного физического лица, создавая не иллюзию, а миф как самодостаточный образ духовной реальности. Такое мифотворчество есть уже факт не влюбленности, а любви, но в неявном, скрытом виде оно проглядывает в любой влюбленности. Неудивительно, что именно трагически сложная влюбленность, порождая одиночество как отстраненность от тела или даже общения, приводит к более глубоким произведениям. Часто они становятся отправной точкой творческого пути таланта и гения. Взрослея, мы начинаем различать два этих момента творчества влюбленного. Но в юношеском возрасте они слиты. Материальная доминанта первого умолкает в романтической убежденности юности и, лишь теряя ее, мы можем обнажить голос природы, заставляющей нас бежать от одиночества в продление рода...
3
Творчество влюбленного юноши поощряется социумом как необходимый этап взросления, этап романтизма, который растворяется со вступлением во взрослую эротическую жизнь. Поэтому род признает его неизбежным, снисходя до него: так важным признается бутон по отношению к цветку. Однако точно так же, как бутон не считается самоценным, так и романтические переживания юности вызывают у большинства взрослых снисходительную улыбку. Она становится грустной лишь на закате жизни... Все же юноша поддержан и обнадежен родом в попытках творчески оформить свою влюбленность. В отличие от этого, творчество влюбленной девушки воспринимается настороженно, и женская эмансипация последних полутора веков мало что изменила в этом. Такое творчество возможно лишь как результат отстраненности, и поэтому род не может простить его девушке.
4
Влюбленность есть бегство от одиночества. Юноша или девушка желают обмануться и найти свою половину. Но влюбленность-иллюзия так же легко покидает их, как и приходит. Творчество, вызванное ею к жизни, начинает тяготить вчерашнего творца, он стыдится его, ибо ожидает новую влюбленность. Юноша и девушка носят в себе некий абстрактный идеал, - в XIX веке им был образ литературного героя (героини), в ХХ веке, как правило, образ киноактера (актрисы), - который прикладывают к многообразному миру сверстников. Однако границы этого идеала достаточно зыбки и деформируются с каждой новой влюбленностью, выступая лишь символом типа мужчины или женщины.
5
Здесь можно вспомнить близкий (и одновременно противоположный) феномен подражания литературному герою и киноактеру (а также - достаточно редко на сегодняшний день - герою историческому). Такое подражание всегда означает ту или иную степень влюбленности в лицо своего пола, эта влюбленность во многом формирует влюбленность разнополую, вплоть до того, что задает ей сценарий развития и время жизни. Однако идеализация общеизвестного лица иного пола значительно сильнее формирует чувство влюбленности: она определяет переживание влюбленности, не игру и кажимость, а бытие и жизнь.
6
В XIX веке эротически идеализируется именно герой (героиня) как некий духовный принцип, пребывающий за пределами обыденности. Мир кино подталкивает нас идеализировать актера (актрису) - не личность-бытие, а личность-игру, пребывающую в потоке обыденного.
7
Проходя, влюбленность обостряет одиночество юноши и девушки. Двигаясь от одной влюбленности к другой, юноша и девушка углубляют свое одиночество. Смена влюбленностей и одиночеств в юности развивает абстрактный и общепринятый идеал (Мэрилин Монро, Жана Поля Бельмондо) в нечто более живое и индивидуальное. Часто такое оживление оборачивается снижением идеала, "большей реалистичностью". Однако оно может стать и возвышением идеала. Впоследствии это приводит юношу и девушку либо к стремлению остановиться на случайном избраннике, либо ожидать избранника действительного. Последнее развивает волю к одиночеству.
Глава 5 ПОИСК ЛЮБВИ: ВОЛЯ К ОДИНОЧЕСТВУ
Любовь - не кукла жалкая в руках У времени, стирающего розы На пламенных устах и на щеках. И не страшны ей времени угрозы...
Уильям Шекспир
- Замужество, замужество… Девушки изо всех сил стараются втянуть в него мужчин, а те прилагают столько же усилий его избежать… - Самые лучшие из нас очертя голову бросаются замуж во имя ощущения безопасности, спасения от одиночества. Ничего более, никакой любви. И те редкие, что могут идти одни, - настоящие женщины будущего, что бы там ни говорили придуманные мужчинами книги, пьесы и фильмы.
Иван Ефремов, "Лезвие бритвы"
1
Любовь отличается от влюбленности уникальностью. Влюбленность - подражательное чувство, разыгранное по древней формуле: "Не хуже других". Каждый, кто влюблялся, знает это, каждый, кто любил, чувствует, насколько чужда подражательности любовь. Любовь не похожа ни на что другое. Мы любим лишь неповторимую личность, не испытывая желания сравнить ее с каким бы то ни было идеалом, эта личность сама является Идеалом.
2
В какой-то момент мы устаем от влюбленностей, мы желаем любви. Чувство одиночества, приходящее после завершения влюбленности, все больше тяготит нас. Это означает переход от юности к молодости. Мы стремимся найти в любви все то, чего мы были лишены в предшествующей ей жизни. И прежде всего нам хочется Абсолютного Преодоления одиночества. Любовь представляется нам единственным чувством, способным победить его. Мы уже видим миллионы брызг, на которые разбивается одиночество, радугу, рожденную солнечным светом в этих брызгах, и мы бросаемся в воды любви, ни о чем не задумываясь и никому не подражая - в этом возвышающем падении мы становимся самими собой. Любовь дарит нам удивительное чувство обретения себя. Мы не хотим казаться, мы хотим быть. Любовь освобождает нас от множества комплексов, в руинах обыденности проступает истинное Я, и пораженные мы не узнаем себя. Любовь возвращает нас к себе; то же чувство могли бы испытать Адам и Ева, возвращенные в Рай. Творчество, порожденное любовью, всегда выходит за пределы субъективной значимости. Оно слишком экзистенциально напряжено и свободно, чтобы остаться в пространстве экзистенции любящей пары. Творчество влюбленного принадлежит лишь ему, творчество любящего принадлежит любимой и всему миру. Любовь соединяет нас со всем миром и делает значимыми для всего мира.
3
Любовь обычно отделяют от влюбленности ее продолжительностью - до конца жизни. Но это не совсем так. В чувстве любви нам открывается Вечность. Не просто жизнь до старости и желание состариться с любимым или любимой распахивается перед нами, а жажда вечной молодости и жизни после смерти. Уже одно чувство любви показывает нам, что бессмертие души есть не красивый символ, придуманный боящимися смерти, а реальность, пережитая любящими.
4
Любовь возвращает нам отчужденных в детстве и отрочестве мать с отцом, возвращает в новом омоложенном виде: в поре той молодости, в которой мы никогда не видели мать и отца. Мы сотворяем их новые образы, и Вечность говорит в них. Наши родители становятся иногда ближе, иногда просто понятней. И почти всегда мы постигаем тайну нашего рождения - насколько она причастна к тайне любви.
5
Итак, любовь отделяет юность от молодости. Но переход к любви и молодости, как мы увидели выше, может быть совершенно разным. Можно спокойно ждать, продолжая путешествовать от влюбленности к влюбленности, или узаконить жизнь с кем-то одним. Но можно и двигаться навстречу любви, развивая волю к одиночеству. Воля к одиночеству в поиске любви означает прежде всего отстраненность от остановки с недостойным и чужим. И уже во вторую очередь - одиночество как отрицание череды увлечений-влюбленностей. Волю к одиночеству нужно понимать как активное движение на пути нахождения Единственного и Единственной. Воля к одиночеству означает недопущение необратимых связей с нелюбимым и нелюбимой, пусть даже эта необратимость кажется относительной.
6
В идеальном случае воля к одиночеству означает одиночество в эротических отношениях до тех пор, пока человек не найдет любовь Эротические отношения переносятся в сферу фантазии и творения; в жизни же остается просто общение. Но чаще такая воля выражается в более простой и не менее трагической форме - в стремлении не задерживаться долго с нелюбимым. То, что в ранней юности дается нам естественно и легко, в молодости требует сильного волевого порыва. Свадьба в данной ситуации выступает ак ом продажи души дьяволу - она отвращает человека от поиска Любви. Поэтому Дон Жуан и Казанова являются более нравственными в своем поиске любви, чем аккуратный служащий, женившийся на дочери начальника. Поиск любви и неверность нелюбимым очищают все прегрешения Дон Жуана и Казановы... Однако эротическое одиночество все же не желает отпускать их, и дальше мы постараемся увидеть почему... Сейчас же важно понять, что любовь есть награда за волю к одиночеству. Больше того, воля к одиночеству - необходимое условие обретения любви. Реализуя эту волю в многообразном мире людей, мы создаем себя, способного любить. Одиночество в юности готовит к влюбленностям, одиночество в молодости вводит нас в мир любви - через творческий поиск неповторимого Идеала внутри себя.
7
Воля к одиночеству всегда означает творчество. Создавая идеал мужчины или женщины, мы творим себя. Мы поднимаем свое Я над прошлым юношеским одиночеством, которое так легко разрушается каждой новой влюбленностью. Мы готовим свое Я к встрече с единственным мужчиной или женщиной, изменяя себя, и без этого изменения любовь невозможна. Если воля к одиночеству не становится волей к творчеству, она замораживается и застывает, порождая старого холостяка и старую деву. Нет людей, не нашедших свою любовь. Есть люди, не сумевшие быть одинокими во имя любви и неспособные сделать одиночество творчеством. Это творчество принципиально отличается от творчества влюбленного. Оно возникает до возникновения любви и охватывает личность целиком. Любимые приходят к нам только тогда, когда мы способны увидеть их. А они - нас. Есть глубинная необходимость во встрече любимых, и необходимость эта - высший результат свободы воли, которая становится свободой вдохновения. Но на творчестве, предшествующем любви, лежит печать времени. Лишь любовь как ощущение Вечности и жизнь в ней позволяет творцу создавать вечные произведения. Петрарка, вдохновленный любовью к Лауре, а Данте - к Беатриче, создают узоры Вечности на морозных окнах своей жизни. И узоры эти остаются, когда нет уже ни окон, ни мороза, ни породившей их эпохи с безднами желаний, воль и одиночеств. Все сказанное приводит нас к простой истине: только превращение одиночества в творчество делает его любовью...
Глава 7 НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ
Пьяный май, осыпаясь, Между нами маячит. Это боль лепестками Струится по милым щекам. Это юность уходит В безумстве цветущем И плачет, Прикоснувшись губами К усталым и грубым рукам...
Н. Хамитов
1
В отличие от влюбленности любовь всегда жаждет абсолютной взаимности. Поэтому когда взаимности нет, человек испытывает, возможно, самое трагическое одиночество в жизни. Трагическая любовь - это прежде всего неразделенная любовь. Или точнее: неразделенная любовь есть вершина трагической любви. Трагическая влюбленность - это словосочетание допустимо, но оно слишком легко может быть заменено на неудачную влюбленность. Трагическую любовь значительно сложнее превратить в неудачную любовь. Мы всегда ощущаем, что любовь есть не случайность и кажимость, а неизбежность и бытие. Неразделенная любовь есть трагическое бытие. На какой-то миг, для кого-то надолго, а для кого-то навсегда оно превращается в главный поток бытия, который низвергается в бездну. Переживая неразделенную любовь, мы всегда находимся на краю бездны. И эта бездна притягивает нас. Мы слышим шум водопада, видим блики солнца на пенных струях и провожаем их взглядом, и вместе с ними окунаем взгляд в темноту. Напрасно мы ищем там что-то - бездна не имеет дна. И водопад увлекает туда часть нашего Я. Сам водопад и есть эта часть Я. Но бездне нужно все Я, она ожидает и этот крохотный огонек самосознания, застывший на краю бытия и ничто. Окруженный химерами бессознательного, он дрожит, постигая непостижимую жестокость мира, и дьявольским искушением является желание броситься вниз и погаснуть, найдя облегчение от любви вообще. Из этой бездны человек всегда выбирается демоном, неспособным любить. Он может стать маньяком, утонченно мстящим противоположному полу за то, что стал демоном, может погрузиться в обыденность и сон, теряя возможность реагировать на эротическую жизнь. И то, и другое делает его человеком без лица. Нужно удержаться на краю. Противопоставить бездне желание любить вопреки всему. Это остановит падение бытия в бездну, и рано или поздно сама бездна неразделенной любви затянется перед нами, как рана.
2
От неразделенной любви всегда необходимо освободиться. Это освобождение не есть просто забвение или сублимация в виде сборника трагических стихотворений. Необходимо освободиться от бытия неразделенности в себе, сохраняя при этом любовь и способность любить. Освобождение от неразделенной любви возможно через осознание ее влюбленностью. В таком случае она становится в ряду других влюбленностей, теряя свой трагический характер. Но это происходит лишь тогда, когда она действительно является влюбленностью. Однако неразделенная любовь может быть и действительной любовью. Тогда освобождение приходит через переживание ее неразделенной только в пределах физического бытия личности. За пределами смерти тела абсолютно неразделенное может превратиться в абсолютно неразделимое. Трагическое чувство неразделенной любви очищается, переходя в гармоническое чувство мистической любви - любви вне пределов тела или в новом теле. Только такое чувство может освободить нашу психику от разрушения. Принятие идеи индивидуального бессмертия становится смертью неразделенности и бессмертием любви.
3
Каждый, кто испытал неразделенную любовь, если это в самом деле любовь, всегда приобретает мистический опыт. Безусловно, счастливая любовь тоже дает такой опыт - в силу переживания ее вечности, но человек устроен так, что именно трагическая глубина воздействует на него сильнее глубины счастья. Одиночество, окрашенное таким опытом, приобретает величественные краски и формы, подобные краскам и формам закатного неба. Оно сообщает личности трагический аристократизм.
Часть II НАД БЕЗДНОЙ
Последним средством материнской педагогики является угроза дочери, которая в чем-либо не слушается ее, что она не получит мужа.
Отто Вейнингер
Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!
Николай Гоголь
Глава 1 ЗАСТЫВШЕЕ ОДИНОЧЕСТВО
Одиночество так же необходимо разуму, как воздержание в еде - телу, и точно так же гибельно, если оно слишком долго длится.
Л. Вовенарг
1
Итак, мистическое очищение неразделенной любви порождает трагический аристократизм. Однако к такому аристократизму, уравнивающему или, точнее, соединяющему женское и мужское, приходят очень немногие. Ростки мистического переживания любви обычно настолько слабы, что неразделенная любовь просто выбрасывается в бессознательное и замирает там, становясь шрамом памяти. Идея любви не отбрасывается, но она спит. Вместе с ней засыпает молодость. Мужчины переносят и забывают одиночество неразделенной любви в одиночестве, думая о себе и пребывая в себе. Этот странный эгоизм непонятен женщинам. Женщины значительно больше вникают в мнение рода о собственной неразделенности. Неразделенность любви для женщины выступает покинутостью. Однако любовь всегда сильнее рода. Поэтому позиция женщины бесконечно противоречива. Распятая между любовью и родом, она временами готова забыть и отринуть освященную родом женскую гордость. Женщина готова ждать и надеяться на изменение чувств мужчины. Более того, она готова бороться за них. Иногда ожидание и борьба продолжаются всю жизнь. И если они сочетаются с отказом женщины от общения с другими мужчинами, она становится той, кого род презрительно назвал старой девой. Мужчина-холостяк - как и старая дева - становится собой, пройдя огонь неразделенной любви. Речь идет не о мужчине, который не расписывается с женщиной, живя с ней, а о мужчине, избегающем женщин вообще. Сначала он делает это с трудом, но с годами такое удается ему гораздо успешней. Далее нам предстоит понять жизненные пути таких мужчин, а пока попытаемся уловить главную противоположность холостяка и старой девы.
2
Род называет старой девой женщину, пребывающую в сексуальном одиночестве, мужчина же становится холостяком благодаря эротическому одиночеству. Различие сексуального и эротического одиночества будет подробно раскрыто в третьей части нашего исследования, сейчас же важно понять следующее: старая дева для рода есть женщина, лишенная половых контактов, мужчина-холостяк - лицо, лишенное женской заботы о себе. При этом для мужчины допускается, с одной стороны, забота матери, а с другой - сексуальные связи с проститутками, любовницами - все это не изменяет статус холостяка. Лишь обоюдная и действительно эротическая связь с женщиной выводит его за пределы этого статуса. Род перестает называть холостяком мужчину, который достаточно долго живет с заботящейся о нем женщиной. Для женщины же потеря статуса старой девы лежит в сугубо сексуальной сфере. Именно секс превращает старую деву в "свободную женщину". Такое неравноценное отношение к холостяку и старой деве показывает презрение рода к женщине, не знавшей над собой власти фаллоса. Мужская девственность воспринимается гораздо сдержанней и ироничней, женская девственность - в самом соку деторождения (и соответственно после него) - вызывает саркастическую озлобленность общества. Неудивительно, что женщина отвечает обществу тем же. Род может простить девственность лишь однозначно некрасивой женщине, причем чем больше она уродлива, тем в большей степени магия рода превращает презрение в жалость. Род никогда не может понять верность женщины безвозвратно ушедшему возлюбленному, с которым у нее не было сексуальной близости. С другой стороны, род значительно дольше склонен называть женщину вдовой, чем мужчину вдовцом, если она вновь не торопится выйти замуж. Мужчина достаточно быстро опять становится холостяком, женщину не спешат именовать свободной женщиной. Женщину всегда накрывает тень мужчины, который имел с ней сексуальную близость, мужчина же почти независим от этой тени. Род не принимает старую деву за ее незатененное бытие, за ее странную свободу от секса и деторождения. Как видим, мужчине, как и в юности, дана значительно б?льшая свобода одиночества. Быть холостяком и девственником для мужчины порой неудобно, порой тоскливо, но в любом случае легче, чем женщине.
3
К появлению холостяка и старой девы приводит воля к одиночеству, замкнувшаяся на себе. Такая воля к одиночеству находит цель в самом одиночестве и превращается в привычку к одиночеству. А эта привычка означает рождение застарелого одиночества. Она приводит к остановке одиночества. Одиночество теряет динамику и возможность изменения. Оно замораживается, замирает и ждет смерти, чтобы только с ней покинуть человека. С этим связана наша неприязнь к одиночеству холостяка и старой девы. Оно вызывает у нас бессознательную отстраненность и отвращение - как нечто отринувшее любовь и жизнь. Мы воспринимаем его как заброшенность и бесцельность. Поэтому понятно, почему одиночество монаха и монахини вызывает совсем иные чувства: здесь физическая отделенность от противоположного пола имеет объяснение и высший смысл. Это высший смысл, обретаемый за пределами одиночества. То же самое мы можем сказать о подобном одиночестве великого философа и художника...*
-------------------------------------------------------------------------------- * И вместе с тем мы ощущаем необходимость чего-то иного в жизни философа и художника. Это необходимость Музы, которая уравновешивает его бытие и снимает драматическую напряженность этого бытия.
4
Большинство людей, переходя от романтизма юношеских влюбленностей к взрослой жизни, переходят не к любви, а к бытию, в котором нет места ни влюбленности, ни любви. В этом бытии любовь и влюбленность заменяются сексуальной зависимостью и материальной привязанностью, вызывающими тоску во временном одиночестве и скуку в совместном бытии. Холостяк и старая дева освобождены от этого. Они выходят на обочину жизни и остаются там. Старый холостяк, или, как еще говорят, убежденный холостяк, и старая дева - это люди, которые из-за любви так и не стали взрослыми. Возраст постоянно выталкивает их в общество своих сверстников, но они чужды ему и стремятся вернуться в мир детства и отрочества. Это выступает - особенно для женщин - странной компенсацией семьи и общества. Старый холостяк и старая дева часто бывают старательными педагогами раннего и среднего школьного возраста - им нужно постоянное общение с детством и отрочеством, а не с юностью, переполненной эротическими желаниями и перспективами. В остальном же они стремятся к профессиям, обеспечивающим им уединение, - коллектив сверстников чужд им мучительными для них эротическими переживаниями и сексуальными сплетнями.
5
Итак, мы предположили, что одиночество холостяка и старой девы становится собой под воздействием неразделенной любви. Не в силах освободиться от нее через обычное вытеснение-забвение или мистическую сублимацию, они отчуждаются от мира взрослых. Достаточно ли этой причины для того, чтобы холостяк и старая дева стали такими, какие они есть? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо изменить угол видения. До сих пор мы смотрели на холостяка и старую деву глазами рода. Постараемся теперь посмотреть на мир и нас их глазами. Однако, прежде чем пуститься в путешествие по их психике, необходимо ответить на запоздалый вопрос: только ли холостяка и старую деву порождает неразделенная любовь? Нет. Холостяк и старая дева лишь заглянули в бездну неразделенной любви, но кто-то побывал там. И этот кто-то поднялся в наш мир уже нечеловеком. Такого нечеловека в современной культуре обычно называют маньяком, от греческого "mania" - восторженность, страсть. Далее мы постараемся вникнуть и в его одиночество. Сейчас же начнем с более обыденного и привычного.
Глава 2 ТАЙНА АБСОЛЮТНОГО ХОЛОСТЯКА
1
Холостяками современное общество называет неженатых мужчин старше тридцати лет**. Но уже при самом беглом рассмотрении мы видим, насколько различны эти люди. Прежде всего мы замечаем, что холостяки разделяются на два абсолютно противоположных типа. К первому относятся все те, кто одинок в силу случайных, внешних причин, ко второму - холостяки, одиночество которых вытекает из глубинных особенностей их жизненного пути и психики. Первые - это мужчины, судьба и профессия которых протекает вдали от женщин - военные, геологи, спортсмены, артисты, воры в законе и т. д. Но это всегда случайные и временные холостяки. Их одиночество - социальная, а не психологическая и метафизическая проблема. Конечно, мы можем говорить, что мужчины, выбравшие подобные профессии, бессознательно стремятся к холостой жизни, однако вряд ли это будет справедливо по отношению ко всем представителям этих профессий и стилей жизни. Для большинства из них романтизм и свобода бытия без жены лишь временно торжествуют над утехами семейной жизни. Речь может идти о затянувшемся времени холостого одиночества, которое рано или поздно переходит в иной временной поток, омывающий уютное семейное гнездышко, где их ждет отдохновение и которое выступает их тылом. Одиночество холостяков второго типа менее зависит от условий профессии и специфики быта. Именно такое одиночество может быть вызвано неразделенной любовью. Этих холостяков род обычно называет - в отличие от случайных и временных холостяков - убежденными холостяками. Именно о них пойдет речь дальше.
-------------------------------------------------------------------------------- ** В дальнейшем мы будем рассматривать холостяков как физически нормальных людей с нужным количеством гормонов в крови и нормальной возбудимостью соответствующих нервных центров.
2
Одиночество убежденного холостяка, наполненное неразделенной любовью, для своего укрепления и оправдания ищет женский образ, заменяющий всех женщин. Это образ матери. Соединение неразделенной любви с образом матери порождает одиночество абсолютного холостяка. Это одиночество, в котором вообще нет места женщинам. Такой холостяк полностью отдается внеэротическим интересам жизни, эротические же интересы замораживаются и отмирают. Они напоминают рудиментарные органы. Существуя внешне, эти интересы лишены содержания и внутренней формы. Отказываясь от ожидания влюбленности и любви, абсолютный холостяк отказывается от созидания нового. Он отдается коллекционированию, мелкой научной деятельности, не требующей творчества и интуиции, из абсолютных холостяков получаются идеальные сторожа и вахтеры. Жизнь такого холостяка распадается на два периода - до и после смерти матери. Именно после смерти матери он приобретает черты старого холостяка. Умирая, мать освобождает его от своей заботы и привязанности, но после определенного возраста это освобождение теряет смысл. Одиночество, в котором он пребывал с матерью и внеэротической страстью, смыкается вокруг него, словно стенки пробирки. Он заспиртовывается в этом одиночестве, как моллюск, теряя возраст и пол. Это одиночество окончательно лишает старого холостяка воли к власти над миром и собой, а также воли к возвышению над собой в этом мире... Именно абсолютный холостяк наиболее пригоден для того, чтобы стать монахом, и монашество выступает для него наиболее полным преодолением одиночества, помогая превратить неразделенную любовь и инфантильную привязанность к матери в нечто более высокое. Однако монашество абсолютного холостяка проистекает от слабости, а не от силы. Очень часто он не возвышает свой эротизм до мистического слияния с Абсолютом, а получает санкцию на абстрактное освобождение от эротизма. Он возвращается в бесполое бытие подростка. Его бесцветное одиночество порождает бесцветное монашество. Он становится бесцветным проповедником и бесцветным лектором, он вечно обречен приносить с собой серое бытие и тусклые глаза...
3
Еще одним типом убежденного холостяка могут быть мужчины, ищущие и не находящие свой идеал. Их одиночество порождено несостоявшейся любовью. Это люди, как правило, пребывающие в активном поиске и почти полностью превращающие волю к одиночеству в волю к выбору. Они не бегут от женщин. Наоборот, смысл жизни они находят в покорении женщин. Классическими типами здесь выступают Дон Жуан и Казанова. Таких холостяков называют не холостяками, а свободными мужчинами. Мир для них - это цепочка побед и разочарований, которые доставляет им женский род. В их лице мы видим перенесение юношеских влюбленностей во взрослость. Но теперь эти влюбленности есть ступени трагического поиска любви, лишающего их заботы одной женщины. Свободные мужчины принципиально отличаются от абсолютных холостяков и находятся дальше от края бездны, но так же ходят по краю и не менее одиноки. Однако в их одиночестве нет замкнутости и затхлости, отличающих абсолютного холостяка: оно насквозь продувается ветром, и в нем есть трагическая надежда. В следующей части мы попытаемся постичь логику их жизни. К свободным мужчинам мы можем отнести холостяков, порожденных творческим одиночеством. Они не могут быть абсолютными холостяками уже по той причине, что творчество требует эротического слияния с женщиной и женским; однако достаточно часто им необходима свобода от быта с лицом противоположного пола...
4
Жажда этой свободы часто приводит к тому, что творец обладает только мистической связью с женщиной. Материальные отношения с женщинами минуют его, как пейзажи в окнах поезда. Такой творец движется вперед, ему некогда и незачем останавливаться. Секс, переживания по поводу болезней ребенка, получение чинов и званий во имя семьи - все это обходит его стороной. Жизнь вдвоем заменяется постижением женщины в одиночестве. Здесь есть впадение в бытие абсолютного холостяка и прорыв к апокалиптическому преодолению его. Холостое бытие становится чем-то возвышенным, более того, оно становится наименее холостым бытием. И уж по крайней мере, менее холостым, чем у многих женатых мужчин. Но это все-таки бытие на краю бездны. Кант и Ницше, эти великие холостяки избегают серости абсолютного холостяка именно благодаря мистическому видению любви и женского. Однако мистическое видение женского бесконечно сложно и трагично. Оно выскальзывает из мыслей и слов. Видение любви не может заменить любовь. Кант приходит к сухости антиномизма, Ницше - к безумию вечного возвращения Сверхчеловека...
5
Таким образом, лишь абсолютный холостяк является действительным холостяком и обладает завершившимся одиночеством. В его бытии необходимо соединяются неразделенная любовь и привязанность к матери. Может ли одна из этих причин породить абсолютного холостяка? Наверное, нет, ибо такой холостяк лишен абсолютной устойчивости холостого бытия и в каждое следующее мгновение может кардинально изменить его. Сама по себе зависимость от матери почти всегда обречена быть разорванной. Разрывая ее, холостяк освобождается для любви. Но если эта зависимость обоюдна, разрыв ее всегда чреват трагедией. Это прекрасно показала Урсула Ле Гуин в романе "Порог". Юноша, бытие которого контролируется матерью, полюбив, восстает против нее. Он обречен сразиться с ней и уничтожить образ матери-чудовища в своем бессознательном. Вспышка одиночества потрясает его, но именно она освобождает его от одиночества. Она освобождает его от одиночества-зависимости и позволяет прорваться к любви. Только сила зарождающейся любви и ее разделенность делают это возможным. Соединение неразделенной любви и привязанности к матери - есть тайна бытия абсолютного холостяка.
Глава 4 СТАРАЯ ДЕВА
Старая дева есть именно та женщина, которая не встретила мужчину, способного дать ей бытие.
Отто Вейнингер
1
Одиночество старой девы вызывается к жизни теми же причинами, что и одиночество абсолютного холостяка. В бытии старых дев мы найдем те же типы, что и у мужчин-холостяков. Однако сознательно пришедших к этому бытию среди женщин всегда будет гораздо меньше. Безусловно, неразделенная любовь и привязанность-жалость к матери превращают девушек в старых дев, безусловно, старая дева может стать таковой в результате творческих достижений в области искусства и науки, но женщины, сознательно пришедшие к такой участи, будут скорей исключением, чем правилом. Добавим, что в нашем эссе мы - как и при исследовании бытия холостяка - не рассматриваем типы старых дев, порожденные психофизиологическими и социальными причинами - доминантой мужских гормонов в крови, болезнью, недостатком мужского населения в регионе и т. д. Как и в случае с холостяком, нас будут интересовать экзистенциальные причины одиночества старой девы, пограничные ситуации существования, превращающие нормальную женщину из нормальной среды в отрицание женственности, замкнувшееся в коконе одиночества.
2
Большинство женщин, оценивая старых дев, убеждены, что они стали таковыми просто засидевшись в девках. Это утверждение отражает ощущение принципиального положения женщины в мире людей - над ней больше, чем над мужчиной, довлеет судьба и предопределение. Женщины не выбирают, выбирают их. Точнее, женщины выбирают выбравших. Возможности такого выбора и его свобода значительно ограничены. Часто женщина не выбирает, а перебирает мужчин, дарованных ей судьбой, не в силах выбрать лучшее из худшего. Она перебирает их, как струны чуждого инструмента, и под звуки странной мелодии с тоской смотрит за пределы магического круга, определенного ей судьбой. От этой мелодии нужно вовремя отказаться. Иначе она усыпляет способность выбора меньшего зла, меланхолия разливается вокруг, женщина засыпает... и просыпается старой девой. Конечно, в этом сне выбирающей женщины возможно зачатие и рождение ребенка. Тогда все решается автоматически - брак, семейная лямка, угасание романтических иллюзий... Здесь за женщину выбирает сама природа. Она освобождает ее от бремени выбора через беременность и роды. С другой стороны, женщина может быть награждена выходом за пределы магического круга благодаря появлению ожидаемого Единственного мужчины. Тогда она просыпается, пусть на время, к новому бытию романтического. В ее душе вновь оживают девичьи мечты, они заменяют сонные иллюзии и превращаются в реальность. Каждая женщина ждет этого момента, но у очень немногих жажда любви становится сильнее ужаса перед одиночеством старой девы. После определенного возраста практически все женщины жертвуют одиночеством выбора перед лицом одиночества-бытия. Воля к одиночеству у женщины всегда ослаблена. Женщина подчинена роду, который предписывает ей выбирать в определенном возрасте и в определенном же возрасте лишиться этого выбора.
3
Возможность выбора для женщины глубинно раздражает род. Женская свобода выбора мужчины, которая кажется нам столь естественной, есть результат всего лишь полутора последних столетий. Прежние эпохи знали брак по предписанию, когда выбирал только мужчина и родители. Свободный выбор женщины поэтому был всегда трагичен - вспомним историю Ромео и Джульетты. В более древние эпохи - эпохи зарождения имущественного неравенства и торжества группового брака - женщина была абсолютно лишена выбора - как коллективная собственность мужчин рода. Она выступала деторождающей силой, увеличивающей численность-могущество рода, а потому была бессильна в своем выборе. Женщина могла выбрать мужчину, соблазняя его, но этот выбор был выбором на одну ночь и растворялся в общеродовой оргиастической стихии. Такой выбор-соблазнение переходит во времена привычной нам моногамной семьи и называется изменой, караясь сначала законами, а затем моралью рода. Ясно, что во все эти эпохи бытие старой девы ограничивается лишь физическим уродством или однозначными психическими отклонениями, делающими ее ритуальной девственницей. Впоследствии католическая и православная культура христианства создают женский монастырь, где одиночество старой девы может реализоваться более полно. Но это одиночество есть результат полного запрещения выбора в мире мужчин... Итак, жизнь старой девы до середины XIX века весьма сильно регламентируется родом. Все это коренится в коллективном бессознательном современного нам общества и поднимается в каждом из нас, когда мы встречаем старую деву. Нынешнее общество дало женщине право на одиночество, но при этом сделало ее изгоем, окружая водоворотами психологических дискомфортов - прежде всего в виде насмешки и саркастической жестокой иронии...
4
Феномен холостяка значительно более древен, чем феномен старой девы - в силу изначально большей свободы мужчины в распоряжении своим одиночеством...
5
На первый взгляд кажется, что в современную эпоху с ее легкостью разводов женщина и в браке сохраняет возможность выбора. Поэтому ей незачем оставаться старой девой, чтобы сохранить право выбора. Однако это далеко не так. Замужняя женщина опутывается привычками и боязнью потерять то малое, что она получила от жизни. Если к этому добавляется появление детей, ситуация с выбором становится почти безнадежной в земной жизни женщины. Одиночество старой девы - всегда протест против такого положения дел. Старая дева есть отрицание женственности и протест против заключения женственности в клетке семейной жизни с нелюбимым человеком. Но такой протест обречен, ибо это протест против мужского вообще. В этом - корень трагедии старой девы. Она стремится освободить женщину от мужчины, а не мир мужчин и женщин. Ей нет дела до идеального мира мужчин и женщин. И за это земные и несовершенные женщины и мужчины отвечают ей презрением и насмешкой. Старая дева пытается ответить тем же, но ее насмешки смешны окружающим, они не достигают цели. Остается презрение. И для усиления этого презрения старая дева концентрирует его в злость.
6
Весь мир представляется старой деве потоком эротических обид, направленных против нее. И она отвечает на них - иногда неуклюже и потешно, а иногда расчетливо и жестоко. Пространство и время ее экзистенции замыкаются внутри Эротической Обиды, которая окружает ее, словно мыльный пузырь, не желающий лопнуть. За дрожащими стенками этого пузыря искажены черты старой девы, искажена вся ее жизнь. Секс отчуждает старую деву от всех остальных женщин. Он отделяет ее и от свободной женщины. В наибольшей степени старая дева ненавидит именно свободную женщину, покоряющую мужчин в рамках одного с нею незамужнего статуса. Сексуальная наполненность одиночества свободной женщины пронзает ее. И если эротическая обида - оболочка старой девы, то сексуальная обида - ее рана. Эротическая обида может быть надумана, сексуальная обида всегда вещественна и зрима. Все вещество сексуальных отношений мира давит на старую деву и переживается ею как личная мировая тяжесть. И злость старой девы кажется абсолютной...
7
Возможно ли избавление от этой злости? Да. Над старой девой всегда витает образ мужчины. Это или утерянный возлюбленный, или идеал, который так и не воплотился в реальность. Этот образ - самая глубокая травма и корень бессознательного старой девы. Более того, это корень всей ее жизни. Он творит и определяет ее. В пограничной ситуации этот образ врывается в сознание, и в такой момент происходит выбор: дальнейшее и окончательное озлобление на мир мужчин и женщин или ощущение себя частицей этого мира, которой тоже дарована надежда на спасение от пребывания без Единственного мужчины, - пусть даже за чертой земной жизни. Это прекрасно выразил Отто Вейнингер: "Старая женщина тем злее, чем больше она старая дева. Если мужчина и созданная им женщина снова встречаются во зле, то оба должны погибнуть; если же они встречаются в добре, - тогда совершается чудо..." Поиск Единственного мужчины, который даст полноту бытия, для старой девы есть прежде всего поиск надежды в себе... Мы можем смеяться и шутить над старой девой. Мы можем жалеть ее. Но она - признак эротического недуга всего человечества. Эмансипация старой девы от ее одиночества означает эротическое освобождение человечества - исчезновение мира без любви.
Глава 5 СЕКСУАЛЬНЫЙ МАНЬЯК И ЕГО ОДИНОЧЕСТВО
Половой акт... противоречит идее человечества. Но не потому, что аскетизм является долгом человека, а исключительно по той причине, что женщина в нем хочет являться объектом, вещью, и мужчина делает ей это одолжение и видит в ней только вещь, а не живого человека с известными внутренними психическими переживаниями.
Отто Вейнингер, "Пол и характер"
Если один человек страстно желает заставить другого разделить с собой тоску вопреки его воле, это может превратить его в маньяка. Учитывая теснейшую связь тоски с эротической сферой человека, мы можем предположить, что он будет прежде всего сексуальным маньяком.
Назип Хамитов, "Люди тоски и люди скуки"
1
Сексуальным маньяком обычно называют человека, удовлетворяющего свою страсть любым путем***. В последнее время, отчасти благодаря целой плеяде американских фильмов, маньяк в обыденном сознании понимается как человек, удовлетворяющий свою сексуальную страсть через убийство. На мой взгляд, здесь улавливается главная тенденция сексуального маньяка - убийство есть логическое завершение любой мании. Сексуальная мания - это такое нарушение желания, когда желаемое полностью теряет человеческие черты, превращаясь в вещь и символ. Поэтому маньяк тяготеет к убийству как наиболее полному овладению своей жертвой. Убийство делает жизнь просто телом. Оно превращает человека в вещь. Сексуальная власть маньяка над мертвым телом и живой вещью достигает своего апогея. Мертвое в бытии сексуального маньяка оживает, а живое становится мертвым. Любой мужчина, овладевающий женщиной для того, чтобы оплодотворить ее, несет в себе зерна этой мотивации: более или менее сознательно он превращает женщину в беременеющее вещество, которым владеют он и его смертные отпрыски; для такого овладения женщиной достаточен набор самых ничтожных качеств мужчины, требуется лишь минимальный уровень сексуальной возбудимости и деньги. Убийство же требует демонической незаурядности, ибо окончательно превращает земную жизнь человека в вещество. Маньяк есть личность всегда выходящая за пределы заурядности. Говоря о нем и его одиночестве, мы не будем говорить о человеке, деформированном сугубо физиологическими причинами. Мы попытаемся увидеть метафизические причины маниакального бытия и их психологические последствия, рождающие трагические горизонты существования и всегда чудовищный финал.
-------------------------------------------------------------------------------- *** При этом асоциальной является как сама страсть, так и путь ее достижения.
2
Выше мы определили маньяка как человека, побывавшего в бездне неразделенной любви. Он выходит оттуда без способности к любви и отчужденный от всего человеческого рода. Маньяк поднимается из бездны мстителем человеческому роду за то, что в нем существует неразделенность любви и за то, что человеческий род относится спокойно к такой неразделенности. В этом он подобен дьяволу.
3
Маньяк - это чудовищный факел в сумерках обыденности. Он освещает обыденность, но стремится и сжечь ее. Уничтожение обыденности для маньяка есть уничтожение причин своей мании. И вместе с ней он желает уничтожить себя как маньяка. Сексуальный маньяк отличается от заурядного сексуального извращенца тем, что стремится сам сгореть в очищающем огне мании. Он переполнен радикализмом и решительностью, противостоящими трусости сексуального извращенца. Но радикализм и решительность сексуального маньяка есть демонический радикализм и демоническая решительность. Он пытается исправить обыденность путем страдания, ужаса и, наконец, смерти. Сексуальный маньяк всегда приходит к убийству не только как к овладению обыденностью, но и как к высшей форме наказания-исправления и мистического обновления обыденности.
4
Маньяк - демонический меч, занесенный над обыденностью. Наше необоримое и тайное любопытство к маньяку всегда коренится в нашем необоримом и тайном презрении к обыденности. Маньяк - это человек, выбранный дьяволом для уничтожения дьяволизма обыденности. Как человек-демон он мучим вдвойне: демоническое терзает в нем обыденное, а обыденное мучит демоническое. Именно демоническое в маньяке отделяет его от всех остальных людей и делает его одиночество абсолютным.
5
Сексуальный маньяк выносит свой демонизм из бездны неразделенной любви, словно плащ, который ему не суждено снять до конца жизни. Этот демонизм - желание исправить несправедливость мира не через любовь, а через ужас и смерть. Он сообщает маньяку удивительное сочетание величественного и безобразного. Величественное и безобразное - вот два полюса, между которыми живет одиночество маньяка.
6
Иногда маньяка порождает неразделенная любовь к лицу противоположного пола, порой - к лицу своего пола. Но это может быть неразделенная любовь, имеющая внесексуальный характер, - к родителям или даже к нации и человечеству. Едино иное - способность любить всегда сбрасывается в бездну руками обыденного и нормального. Уже будучи собой и утратив способность любить, сексуальный маньяк по-прежнему мучится неразделенной любовью. Это неразделенная любовь к самому себе. Она приводит к трагическому разладу внутри себя и одиночеству наедине с собой.
7
Такое одиночество не есть привычная скука обыкновенного человека, от которой можно откупиться бутылкой водки в компании более или менее близких мужчин и женщин. Это одиночество-тоска, требующее апокалиптических мер для своей разрядки. И маньяк вершит свой Демонический Суд на земле...
8
Демонический Суд маньяка над обыденностью не является хаосом и безумием. Довольно часто он подчинен строгой логике. И эта логика может превышать мыслительные способности нормального человека. Демоническое бытие дает маньяку демоническую рациональность. Главным ее признаком есть универсализация обиды и мести. Так, например, маньяк переносит обиду с конкретной женщины на весь женский род. Он мстит одной женщине страданиями многих. При этом он проявляет чудеса изобретательности, хладнокровия и коварства. Впервые глядя на вас, он никогда не отведет взгляд. Он может напоминать человека увлеченного и эрудированного, мечтательного чудака. Но одиночество, тоскливое и оскалившееся, всегда выдает его. По этому признаку, умноженному на неожиданное и странное внимание к вашей персоне, вы можете узнать его. Но будьте осторожны. Никогда не пытайтесь играть с ним. Решив однажды, он всегда будет устремлен и целостен в этом устремлении. Попав в трагическую ситуацию общения с маньяком и зависимости от него, важно постичь исток его мании. Такое знание может стать рычагом, который остановит чудовищный механизм...
9
Одиночество маньяка само есть бездна. В нем распахнуто то, что закрыто у обычных людей - дверь, ведущая на лестницу подсознания. На нижних ступенях этой лестницы психическое встречается с реальным. Но это уже реальность бездны, реальность чуждого и ужасного нам мира... Одиночество Святого и Гения тоже есть бездна, но оно распахнуто вверх, в надсознательное, и залито идущим оттуда светом. Маньяк наполнен сумерками подсознательного, его оболочка раздута ими до нечеловеческой плотности. Это сообщает ему поразительную силу и живучесть.
10
Одиночество маньяка апокалиптично, и его всегда ожидает апокалиптический финал. Чаще всего это смерть от рук правосудия или жертвы. Но возможен и иной исход. О нем - чуть ниже. А пока постараемся осознать одиночество еще одной сумеречной фигуры наших дней - террориста.
Глава 6 ОДИНОЧЕСТВО ТЕРРОРИСТА
- Что вы думаете о терроре? - О терроре-е? Да тоже, надеюсь, что и вы. Программа у нас общая… А вы почему об этом заговорили? - Потому, что террор - ужас… А ужаса нет. Значит, и террора нет… А есть… - Самый настоящий террор и есть! Конечно, в пределах возможного… А что же, по-вашему? - Да так, пустяки… Паники я не вижу… Где она? Сумейте нагнать панику на врагов. Это - все! Ужас - все!..
Александр Грин, "Марат"
1
Террорист - это человек, который взял на себя роль Возмездия во имя поруганной Справедливости. Он уверен, что восстанавливает Справедливость, карая тех, кто нарушил ее. Террорист воспринимает себя служителем обиженной Идеи и раненой Справедливости. Именно это дает ему право карать и мстить. Но справедливость, нуждающаяся в каре и мести, утрачивает единство с Любовью, а потому перестает быть Справедливостью. Переживание этого, как бы глубоко оно не крылось, делает террориста внутренне одиноким.
2
Террор - это организованная месть. В этом смысле граф Монте-Кристо мало отличается от Усамы Бен Ладена, а Карандышев от Ленина.
3
Но все же отличие есть. Оно - в мере организованности мести и в мере ее точности. Месть подлинного террориста - это месть не конкретным лицам, а типичным представителям. Ибо террорист мстит не человеку, а системе, народу, нации. Однако в реальности образ "типичного представителя" может то сужаться до отдельного человека, то удивительно расширять свои пределы, превращаясь в образ заложника.
4
Заложники - это люди, жизнь и смерть которых становятся для террориста рычагами воздействия на враждебную систему. Изначально заложники не являются врагами. Но чем больше террористы ощущают, что эти люди важны для враждебной стороны, тем больше наполняются глубинной агрессией к ним. При малейших нарушениях плана заложники в сознании террориста превращаются из объектов манипуляции во врагов. Даже женщины и дети перестают быть ценными и неприкосновенными существами. Они становятся женами и детьми врагов. С этим связана иррациональная жестокость террористов в отношениях с заложниками.
5
Всякий террорист - это мститель, но не всякий мститель - террорист. Каждый мститель ощущает удовольствие при виде страха жертвы. Но только у террориста удовольствие от страха превращает страх в систему и цель. В результате происходит фундаментальное изменение сознания. Месть и справедливость полностью сливаются. Справедливость требует кровавых жертв, месть становится ненасытной. Для свершения акта мести-справедливости террористу необходимо забрать жизнь нескольких мужчин и женщин, вызвав при этом глубинный страх смерти у максимального количества женщин и мужчин. До конца последовательному террористу нужен ужас. Он надевает ужас на плечи, словно плащ, и покрывает капюшоном ужаса голову. Не случайно для обозначения терроризма было выбрано латинское слово terror, которое обозначает и страх, и ужас. Ужас, сковавший мир, - конечная цель террориста. Ледниковый период всеобщего ужаса восхищает его, даже если на поверхности сознания ему являются совсем другие мысли и образы. Для террориста ужаса - это молот, которым он выкует новый мир. Но ледяной молот ужаса, соприкасаясь с огненной бездной мести-справедливости разлетается на куски, уничтожая террориста.
6
Сращение мести и справедливости в бытии террориста возникает на почве беспредельного страдания от недостатка власти. Однако страдание от нехватки власти всегда вторично по отношению к страданию от нехватки любви и свободы. Мучающая террориста обида за общину, нацию, государство произрастает на почве индивидуальной обиды за непонимание, равнодушие, жестокость.
7
Террориста порождает безысходное внутреннее одиночество. И оно сопровождает его до конца. В огненной бездне мести-справедливости его одиночество сначала сгорает, а затем возрождается с новой силой. Это происходит потому, что террорист утрачивает пол. Он не является уже мужчиной или женщиной, а только функцией. Эрос покидает его, уступая место Танатосу. Но никогда не поздно перестать быть несущим смерть гермафродитом и вернуться к Эросу.
8
Давайте представим себе террориста, которого коснулось сомнение. Он стоит в ночном городе на мосту. Огни города как множество огненных глаз наблюдают за ним. Над головой мерцают холодные звезды, под ногами - темная вода. Он застыл между стихиями воздуха и воды. В его сознании - задание и цепенящая ответственность, в подсознании - обида, гордыня и жалость к себе, смешанные с ужасом. И сомнение, которое как молния соединят их. Его глаза поднимаются к звездам, и его вдруг пронзает мысль, что он похож на маньяка. Но маньяк всегда совершенно один, а я человек группы, организации, - говорит он себе. Но уже в следующее мгновение из глубины души вырывается страдание от одиночества в группе и организации. Я человек Идеи, - произносит он тогда. Но в зеркале одиночества идея неожиданно уменьшается до уровня мании. И ужас, который он собирался использовать для достижения справедливости и мести, вонзается в него. Ибо он осознает: выполнение задания не спасает от одиночества. Из его руки выскальзывает оружие и, поблескивая в огнях города, соединяется с поверхностью воды... А в глаза возвращается жизнь.
9
Террористы - это люди с измененным состоянием сознания. В их бытии инстинкт самосохранения блокирован предельной волей к мести или власти. Поэтому ни страх, ни насилие не способны победить терроризм. Победить терроризм может только Понимание.
Директор по продажам книги +79262137307 |
Комментарии
в киеве, на петровке, книжный рынок.
Вы думаете, что "Одиночество женское и мужское" написано Н.Хамитовым уже не с позиций фрейдовского психоанализа?
Яна, я уверена, что Вы не пожалеете, что прочитали эту книгу. Я ее читала, как и советовал автор, "переживая" каждую главу.