Ассоциация Философского Искусства

1937 год. Из экспедиции в Западную Африку возвращается известный антрополог. Среди прочих экспонатов он привез маску колдуна. А через некоторое время покончил с собой при странных обстоятельствах…

2003 год. К психоаналитику приходит внучка этого антрополога. Она жалуется на страшные сновидения. "Моей жизнью что-то управляет", - говорит она. А в багажнике ее машины лежит маска колдуна…

В основу этой истории положены реальные события.

Сеанс уже подходил к концу, когда это случилось.

- Я боюсь людей в масках, - сказала она.

- Потому что их нельзя узнать? – спросил Ян и улыбнулся. Работа продвигалась успешно, и у него было хорошее настроение.

- Люди прячут под масками свою смерть.

Это было так неожиданно, что Ян вздрогнул.

- Я полагаю, что люди прячут под маской лицо...

- Да, и поэтому в масках они становятся внутренне мертвыми.

- Погодите, Ирина. Люди в масках становятся таинственными, скрытыми, но не мертвыми, - Ян сказал это и ощутил смесь тоски и любопытства. Так было всегда, когда должно было раскрыться что-то странное и неприятное.

- Они замыкают там свою жизнь. Замкнутая жизнь и есть смерть, - Ирина спокойно смотрела Яну в глаза.

Эти слова выбили Яна из равновесия. И он не придумал ничего лучшего как спросить:

- Как вы думаете, почему вас так волнует проблема смерти?

- Я отвечу вам на этот вопрос позже. Сейчас я опаздываю в издательство. До свидания, Ян Виленович.

* * *

Ирина прошла по дорожке и уселась в свою серебристую «ауди». Она посмотрела на черепичную крышу среди листвы и снова подумала, что Ян Виленович устроился очень уютно.

Здесь, на левом берегу, в зоне коттеджей у Южного моста все дышало покоем.

Ирина вытащила «мобилку» и набрала номер. После третьего звонка ей ответил далекий мужской голос.

- Виктор Петрович? Я уже освободилась.

- Ну как твоя депрессия, Ирочка?

- Мне стало легче. Знаете, очень приятное место – частный дом в саду.

- Ну а доктор?

- Похож на доктора Фауста.

- Такой же бородатый?

- Нет, такой же непредсказуемый. Я буду ходить к нему.

- Что же, выбор твой. До вечера. И, пожалуйста, не болтай по телефону за рулем.

- Не буду! Пока!

Ирина улыбнулась и сунула телефон в сумочку. В следующее мгновение ее улыбка исчезла, будто ее стерли резинкой. Машина тронулась. Дорога была неровной и то, что лежало в багажнике, подпрыгивало.

Это было нечто в красном кульке с оптимистической надписью: «МИЛЛЕНИУМ НАВСЕГДА».

Если бы Ян заглянул туда, то очень бы удивился.

Предмет, скрытый кульком, формой напоминал маску.

Глава 2

Майская ночь пахла арбузом.

Ян чувствовал свежесть всей кожей. Ласковый ветерок на балконе гладил его и уносился в сад, шурша там листвой. Далекие звезды дружественно мерцали в вышине.

Ян потянулся и вошел в комнату. Лана спала, смешно откинувшись на подушке. Ее волосы в полосе лунного света казались призрачными. Он улегся рядом и потянулся навстречу ее теплому дыханию. Лана улыбнулась во сне.

«Спокойной ночи, моя красавица», - прошептал Ян.

Лана чуть заметно кивнула и погладила его пальцы. Ян закрыл глаза и сам провалился в сон.

И почти сразу увидел Ирину.

У Ирины была необычная высокая прическа в форме пирамиды и сильно накрашенные глаза. Она вновь сидела на диване в его кабинете. Но теперь она была обнаженной. А рядом лежал красный кулек с белыми буквами: «МИЛЛЕНИУМ НАВСЕГДА».

- Жизнь причиняет мне боль, - прошептала Ирина. Ее голос странно изменился.

- Почему? - спросил Ян. Его взгляд скользнул по ее круглым коленям, темному треугольнику между ними и вновь вернулся к необычной прическе.

- У меня особенные отношения с жизнью, - продолжала Ирина, прикоснувшись к пирамиде на голове. - Однажды я поняла, что все мое существование - это ответ на вопрос о том, чем жизнь отличается от смерти. И тогда я отправилась искать жизнь. Как вы понимаете, мне было достаточно сложно делать это, ибо жизнь всегда с нами. Мы пропитаны жизнью, как губка водой.

- И что же вы нашли?

- Я нашла свою жизнь. Но не там, где искала. И когда нашла ее, увидела, что это вовсе не жизнь.

- Вы заинтриговали меня. Что же это было?

Ирина улыбнулась и отрицательно покачала головой. Потом поднялась и, приложив палец к губам, отступила к двери.

- Отгадайте. Вы же любите отгадывать, доктор Фауст.

Дверь закрылась. Только теперь Ян заметил, что обнажен и сам. Его глаза опустились. Несколько мгновений он прикидывал, заметила ли она, потом усмехнулся и подумал, что выглядит до глупого самодовольным. Поднял взгляд и увидел красный кулек с надписью.

Возбуждение и самодовольство соскользнули, словно песчинки с разгоряченного тела при погружении в холодную глубину. Осталась тоска и любопытство.

Ян вышел из-за стола и прикоснулся к кульку. Там было округлое нечто.

«Чего щекочешься?» - спросило нечто.

Ян отдернул руку и проснулся.

- Чего щекочешься? - повторила Лана. – Ты знаешь, что я не люблю побудок среди ночи.

- Извини, приснилась ерунда...

- Ерунда? – сонно спросила Лана. – Расскажешь утром...

Ян некоторое время лежал, глядя на полную луну в окне. Негреющий бледный свет словно вымывал память о сне. Вскоре Ян почувствовал опустошение и легкость.

И уснул без сновидений.

Глава 3

- Что тебе приснилось? – спросила Лана за завтраком.

- Приснилось? Какой-то странный разговор с моей вчерашней пациенткой. Точнее не вспомню.

- Расскажи мне о ней.

- Я еще не готов. Она придет сегодня вечером. Я расскажу тебе о ней после сеанса, ладно?

* * *

Ирина опоздала. Они договорились на семь, и лишь в полвосьмого, когда вечер раскинул свой серо-синий шатер, телефон на столе зазвонил.

- Да, - сказал Ян.

- Ян Виленович? Простите, ради Бога, никак не могла дозвониться! Непредвиденные обстоятельства! Я звоню из машины, мчусь к вам. Вы не будете гневаться, если я появлюсь через десять минут?

- Гневаться? Ну как я могу гневаться, если вы мчитесь. Жду.

Она действительно появилась через десять минут. Вошла, виновато улыбаясь, наполнив комнату ароматом духов.

- Ян Виленович, в первый и последний раз!

На ней был переливающийся серо-синий плащ, а лицо изменили необычная прическа в форме пирамиды и сильно накрашенные глаза.

- Знаете, так нас заставляли извиняться в детском саду, - ответил Ян. Смутный импульс метнулся к сознанию, как летучая мышь. Пирамида, луна, боль. Импульс распался на части и исчез. Он был слишком слабым.

- Намек поняла, - улыбнулась Ирина, теперь уже не виновато, а призывно.

- Это был не намек. Просто ностальгическое воспоминание. Итак, прошлый раз мы остановились на вопросе о том, почему вас так волнует проблема смерти.

- Вы так хорошо помните вопросы, которые задаете своим пациентам?

- Это моя профессия, - тоже улыбнулся Ян. – А теперь довольно обо мне. Давайте поговорим о вас.

- Я слушаю. С чего начнем?

- Давайте издалека. Позавчера мы говорили о том, что вы детская писательница и как к этому относится ваша мать. Я не успел спросить о том, что же вы пишете.

- Истории, как и все писатели.

- Можно поподробнее?

- Если вас интересует жанр, это повести.

- Меня также интересует, это хобби или профессия?

- Мне это нравится, - сказала Ирина очень серьезно. – А если вопрос касается денег, то я получаю деньги за свои истории. И мне это приятно. Знаете, я из тех женщин, которые любят быть свободны не за счет мужчины.

- Итак, вы считаете себя профессиональным литератором?

- Да, я стала им после успеха моей повести «Сны маленького мальчика».

Это название кольнуло Яна. Он почему-то вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком.

- Она состоит из пятнадцати снов, - продолжала Ирина. - Знаете, «Сон первый», «Сон второй», и так пятнадцать раз. Сны вместо глав. Ну а в конце оказалось, что это были не сны.

- Интересный финал. Совсем не детский.

- Мои повести называют детскими, потому что дети их герои.

- Может это страх перед взрослостью? Но отказаться от нее вы не хотите. Поэтому и надеваете на взрослых маски детей.

При слове «маски» Ирина подняла глаза на Яна. В них было смятение. Но она быстро справилась с ним.

- Или на детей маски взрослых... – тихо сказала она. – Возможно все дело в том, что издатели охотней покупают такие рукописи. Ну а если мы говорим о снах, то перед их таинственной силой взрослость отступает. В них взрослые становятся детьми, а дети – взрослыми.

- Пожалуй в снах жизнь не такая, как на суше?

- Простите?

- Это вы простите, Ирина. Я высказался непонятно – и все потому, что сон у меня ассоциируется с бездной, океаном.

- А состояние бодрствования – это жизнь на поверхности, на суше?

- Да, Ирина, вы поняли меня. И я спрашиваю вас, как течет жизнь в глубине снов?

- Жизнь? – переспросила Ирина и часто заморгала. Потом глаза ее застыли. Яну показалось, что она вошла в состояние транса.

- Да, жизнь.

- Жизнь причиняет мне боль, - прошептала Ирина. Ее голос странно изменился.

- Жизнь причиняет боль многим, - осторожно заметил Ян. Он вновь явственно ощутил, что все это уже было. На этот раз импульс был сильнее, но сознание все равно не сумело удержать его.

- У меня особенные отношения с жизнью. Однажды я поняла, что отпущенное мне время - это ответ на вопрос, чем жизнь отличается от смерти. И тогда я отправилась искать жизнь. Как вы понимаете, мне было достаточно сложно делать это, ибо жизнь – это реальность, которая всегда с нами. Потому что мы пропитаны жизнью...

- ...как губка водой, - продолжил Ян.

- Как точно вы сказали! Метафора никак не могла прийти мне в голову.

- Спасибо за комплимент. Но давайте вновь вернемся к вам. Что же вы нашли?

- Я нашла свою жизнь. Но не там, где искала. И когда нашла ее, увидела, что это вовсе не жизнь.

- Вы заинтриговали меня. Что же это было?

- Сексуальность. Я поняла, что жизнь и сексуальность – одно и тоже. И тогда мне стало страшно.

- Потому что сексуальность порождает и жизнь, и смерть? – спросил Ян и ощутил возбуждение, укутанное смутным страхом.

- Да... – она посмотрела на него удивленно и рассеянно. – И это не сделало меня свободной. Наоборот. И тогда пришла боль.

- Вы испытываете вину по поводу сексуальности?

- Нет... – медленно сказала она. – Это не вина, а скорее страх жизни на поверхности тела. После секса я словно попадаю в лодку, которую несет по какой-то тропической реке среди пышной природы. И я одна в этой лодке, хотя только что со мной был кто-то. Я понятно говорю?

- Да, Ира.

- Я одна, лодка медленно движется. И я никуда не могу пристать.

Она вдруг закрыла лицо руками.

- Погодите Ира, - пробормотал Ян. Он был растерян, объяснение ускользало от него. – Давайте проанализируем это рационально. Река – это символ сексуальности. Лодка – ваше Я. А вот символами чего являются берега?

- Все очень просто. Правый берег – жизнь, а левый – смерть. Но это не символы, а реальность.

- И так происходит всегда?

- Почти всегда. Простите, я устала... Давайте продолжим завтра.

Она поднялась, надела серо-синий плащ и исчезла в серо-синем вечере.

* * *

- Кто же она? – спросила Лана.

- Представь себе, детская писательница.

- Да ты что!

- Но писательство не спасло ее от депрессии. И ситуация сначала показалась мне очень легкой. Я подумал, что дело в излишней сублимации тех влечений, которые нужно реализовывать грубо и прямо.

- А что оказалось?

- В конце первого сеанса она сказала фразу, которая поразила меня. Вот она: «Люди прячут под масками свою смерть».

- А она действительно писательница...

- Но это еще не все. Сегодня она сказала еще одну фразу, которая показалась мне странно знакомой. Словно когда-то придумал ее, а потом забыл.

- И что же это за фраза?

- «Жизнь причиняет мне боль».

Глава 4

- И все-таки, почему вы связываете маску и смерть? - спросил Ян, рассматривая Ирину. Теперь она казалась очень спокойной, даже слишком. – Давайте поищем простое и рациональное объяснение. Может быть кто-то просто напугал вас в детстве, надев маску?

- Я не помню… - тихо сказала она.

- Хорошо, давайте поговорим о ваших родителях. - Мои родители – обычные люди… А вот дед был известным ученым - антропологом и этнографом. Отец говорил, что он получил награду от самого Сталина за участие в какой-то экспедиции в Африку. - Может быть ваш страх перед масками возник от общения с дедом?- Нет, что вы! Дед умер задолго до моего рождения. Кажется, в 1937 году… - А может в вашем доме остался какой-то предмет, привезенный дедом из его экспедиций? - Помню, когда я была маленькая, у нас была какая-то старая маска… - странно, но Ирина говорила об этом почти безразлично.- Маска? – поднял брови Ян. - Что-то вроде маски колдуна, знаете иногда показывают по телевизору как негритянские шаманы танцуют в них. - Было бы логично предположить, что именно эта маска напугала вас в детстве, – произнес Ян, внимательно глядя на Ирину.

Ирина подняла глаза на Яна. В них было смятение. Наконец она проговорила:

- Мне кажется, мы копаем не в том направлении. Давайте я лучше расскажу сегодняшний сон. Я плыву в лодке по реке. Рядом со мной отец. У каждого из нас в руках по веслу, но мы не гребем – река несет нас достаточно быстро. Мимо проносятся берега, разные - это и утесы, и равнины, и леса. Что-то вроде тропиков… Мы плывем долго: берега то окутывают сумерки, то вновь заливает солнечный свет. Но постепенно все скрывается дымкой...

- Дымкой?

- Что-то вроде тумана. Хоть и светло, но все становится тусклым и безжизненным. Ясно видно только реку и лодку. Потом я услышала, как отец окликнул меня. – Ирина замолчала, ее глаза вновь закрылись.

- Что он сказал?

- «Посмотри мне в глаза». – Она вдруг всхлипнула, ее губы задрожали. – Мне страшно.

- Ирина не бойтесь, я с вами. Что произошло дальше?

- Я ОБЕРНУЛАСЬ И НЕ УВИДЕЛА ЕГО ГЛАЗ.

- У него исчезли глаза?

- На его лице была маска. А в прорезях для глаз – густая тень. Глаза были как два темных провала. Я закричала и проснулась.

- Что вы почувствовали после пробуждения?

- Ужас. Было пять часов утра, но я больше не смогла уснуть.

- Сон был этой ночью?

- Не понимаю...

- Когда он приснился вам?

- Всегда... Ох, простите, я еще не вполне пришла в себя. Я вижу его с двенадцати лет.

- Ира, вы хотите сказать, что с двенадцати лет постоянно видите сон о себе и отце в лодке, плывущей по реке?

- Да, Ян Виленович.

- Вы говорили об этом родителям?

- Лет в шестнадцать я рассказала об этом матери и поняла, что лучше этого не делать.

- Почему?

- Она сказала, чтобы я не говорила глупости. Ведь если отец узнает, он будет недоволен.

- Понимаю... Итак, сон повторяется вновь и вновь. Река, лодка, берега в дымке... И каждый раз в конце отец окликает вас и, обернувшись, вы видите маску и два темных провала вместо глаз?

- Нет, это я увидела только в последнем сне. Раньше, когда я оборачивалась, в лодке не было никого. Ян Виленович, что это означает?

- Если бы речь шла только об одном-единственном сне, который вы мне рассказали, я бы ответил, что этот сон означает душевную травму, которую вы не смогли осознать и пережить. Река символизирует судьбу, туманные пейзажи – жизнь, от которой вы отстранились, а отец, глаза которого вдруг превращаются в темные провалы, - вашу неспособность простить его за что-то.

- Вы думаете, я не простила отца? – тусклым голосом спросила Ирина.

- Я только предполагаю это, Ирина. Подобные образы могут говорить и о другом: вам кажется, что отец – не тот, за кого себя выдает.

- Давайте вернемся к тому, что сон не один... Как вы это объясните?

- Пока ничего не могу сказать. Ситуация по-настоящему странная – сон повторяется восемнадцать лет без изменений, и лишь вчера завершается по-другому… Нам остается лишь работать дальше.

- Скажите, я ненормальная?

- Ирина, вы – личность. Чем ярче личность, тем глубже ее кризисы. Примите это как данность. И давайте продолжать.

Она кивнула и даже попыталась улыбнуться.

- Вот и отлично. А теперь скажите, как часто повторялись эти сны.

- Наверное раз в полгода. Не реже, но и не чаще.

- И все они были совершенно одинаковы?

- Насколько я помню, да...

- И каждый раз вы просыпались в угнетенном состоянии?

- Скорее растерянном, может слегка испуганном... И только сегодня утром мне стало по-настоящему страшно. У МЕНЯ ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО МОЕЙ ЖИЗНЬЮ ЧТО-ТО УПРАВЛЯЕТ!

В ее голосе было отчаяние. Она нервно хрустнула пальцами и произнесла:

- Простите, я устала... Давайте продолжим послезавтра.

* * *

- Ну что с твоей пациенткой? – спросила Лана.

- Сегодня она сказала, что ее жизнью что-то управляет. И рассказала, что до недавнего времени у нее повторялся один и тот же сон – она в лодке с отцом, что-то вроде байдарки. Ирина сидит впереди, отец за ней. Отец окликает ее, она оборачивается, а там - никого.

- Жутковато.

- Недавно сон закончился по-другому. Она, наконец, увидела отца.

- И что же?

- У отца не было глаз.

- Не было глаз?..

- Черные провалы – как у черепа. Он был в какой-то жуткой маске. Представляешь?

Лана поежилась.

- Не хотела бы я увидеть такой сон. Что бы это могло значить?

- Пока не знаю. Она сказала, что ее дед был известным антропологом, получил награду от самого Сталина. От него осталась какая-то старая маска, Ирина сказала, что-то вроде маски колдуна, какие показывают по телевизору.

- Послушай, Ян, а вдруг это настоящая колдовская маска? И она напугала ее… Тебе надо проконсультироваться со специалистом.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, у диких племен в самом деле бывают такие маски, их надевают колдуны и шаманы… Помнишь, ты говорил, что твой старый друг – издатель журнала обо всем странном и таинственном? Он еще подарил тебе экземпляр со статьей о шаманах? Может позвонишь ему и спросишь?

- О чем? – возвысил голос Ян. – Что моя пациентка боится людей в масках? И мне кажется, что ее заколдовали? Прости, но это смешно!

Лана пожала плечами и отошла к окну.

- Хотя, – задумчиво пробормотал Ян, – может ты и права.

Он поднял телефонную трубку, некоторое время изучал записную книжку и быстро набрал номер. После третьего гудка где-то далеко раздался голос:

- Я слушаю.

- Привет, Снейк, – сказал Ян.

- А, это ты, Нэз! – ответил голос в трубке. – Привет.

- Похоже, мы еще помним наши юношеские прозвища.

- Такое не забывается. Они из тех времен, когда мы писали стихи.

- А будущее казалась безграничным космосом…

- Я и сейчас наивно думаю, что оно безгранично. Ты стал популярным психоаналитиком и звездой телеэкрана.

- А ты издателем любопытного журнала с самым эзотерическим из всех возможных названий.

- Будем считать, что обмен комплиментами состоялся. У тебя какое-то дело?

- Хотелось бы сказать «нет», но придется ответить «да». Что ты знаешь о магических африканских масках? Помню, один из постоянных авторов твоего «ЭЗО» - исследователь магических культов и легенд разных племен.

- Его зовут Антон Листов. Это известный московский этнограф, путешественник с интереснейшей биографией и мой хороший друг. Он не из тех, кто сидит в кабинете. Какое-то время Антон даже жил в плену у индейцев.

- А он занимался масками африканских колдунов? – быстро спросил Ян.

- Думаю, ему есть что сказать об этом. Но что конкретно интересует тебя?

- Пока общая информация о масках колдунов из Африки.

- Хорошо, я свяжусь с Листовым. Послушай, ты что решил коллекционировать магические маски? Помню раньше ты увлекался холодным оружием.

- Не в этом дело… Давай расскажу при встрече.

Глава 5

В следующий раз Ирина появилась на десять минут раньше.

- Вы не против, Ян Виленович? Я не смогла ждать.

- Ну что с вами поделаешь, Ирина, - улыбнулся Ян.

- Я вспомнила историю из моего детства и сон. Давайте я расскажу их. Возможно после этого мои отношения с жизнью и смертью станут вам понятнее.

- Начнем с истории.

- Когда мне было двенадцать лет, я как-то была на даче. Сидела в саду с книжкой, по-моему что-то Дюма. Мне было удивительно хорошо. Над головой колыхались ветви, по страницам и рукам ласково скользили тени. На крыльцо вышел отец. Он некоторое время наблюдал за мной, я чувствовала это боковым зрением. Мне было приятно и тревожно. Я перестала воспринимать текст. В этот момент я почувствовала время, как оно течет сквозь нас, уносит все дальше... Я вдруг ощутила, как у меня растут груди. Я поняла, что значит быть женщиной... Все это, наверное, очень сбивчиво?

- Вы прекрасно выражаете свои состояния, Ирина. Продолжайте, пожалуйста.

- Все что было потом, я помню смутно. Отец окликнул меня. Я подошла к нему. Он спросил, что я читаю. Я ответила. Отец взял книгу из моих рук и некоторое время разглядывал ее. Потом рассмеялся и сказал, что это ерунда. Мне не стоит читать такие книги, потому что я напрасно теряю время.

- Он так и сказал?

- Именно так: ты напрасно теряешь время.

Ирина замолчала и закрыла глаза.

- Он добавил еще что-то?

- Не помню... - Вы помните Ирина, - произнес Ян.- Он сказал: не теряй время, тебе пора обрести власть.

По ее щеке потекла слезинка.

- Что было дальше? – мягко спросил Ян.

- Он взял меня за руку и подвел к зеркалу… - голос Ирины изменился, стал тоньше и прерывистей.

- И что же?

- Я больше ничего не помню.

Теперь ее голос стал прежним, спокойным голосом тридцатилетней женщины. Она вытерла влажный след на щеке и открыла глаза.

- Ирина, очень важно, что вы все-таки проговорили это, – сказал Ян. – А теперь вернемся к сновидениям. Вчера вы сказали о том, что вам вновь и вновь снился сон о том, как вы плывете с отцом в лодке. Надеюсь, вам снятся и другие сны?

- Естественно. Сны снятся мне почти каждую ночь. Это обычные сны.

- И они не повторяются?

- Конечно, нет.

- Ирина, а как складываются отношения с отцом сейчас?

По ее телу прошла дрожь. Она выпрямилась и в упор посмотрела на Яна.

- У меня нет отца. Он умер через полгода после той ситуации, которую я описала вам.

- Постойте, Ирина! - Ян взъерошил волосы. – Вчера вы рассказали мне, что когда в шестнадцать лет сообщили матери о снах, она попросила не говорить об этом отцу.

- Да, это так. Но это был не мой отец.

- Чей же?

- Это был отчим.

- Вы мне ничего не говорили о нем.

- Разве?..

- Значит ваш отец умер, когда вам было двенадцать с половиной лет, и мать вновь вышла замуж?

- Да... да... да...

- Вам сложно говорить об этом?

- Так же сложно, как дышать под водой.

- Очень образно. И все же расскажите. Вам нужно освободиться от этого.

- Может быть. Но не сегодня.

Она улыбнулась и как всегда легким шагом покинула помещение, оставив после себя только облачко духов.

Глава 6

Ян задумчиво смотрел на бурлящие струи воды. Он стоял на мосту. Река под свинцовым небом лениво пенилась у опор и кружилась водоворотами.

- Ты не хочешь рассказать, что происходит? – спросила Лана.

- Хочу, - ответил Ян. Струи внизу складывались в узоры и лица, что-то шепчущие ему. - Но не получается.

- С Ириной происходит что-то непонятное? – спросила Лана.

- Пожалуй.

- Ты стал совсем скрытным... Хочу тебе напомнить, что наш метод предполагает совместную работу мужчины и женщины. Надеюсь, ты сказал Ирине, что мы будем вместе анализировать ее проблемы?..

- Сказал, не в этом дело. Проблема в самой возможности реализации нашего метода. Знаешь, мужчине сложней, чем женщине описывать события. Тем более, когда события не завершены. Мужчина нацелен на результат, на действие, а потому не хочет тратить энергию на рассказ. У него нет аппетита к болтовне о событиях. Может быть потом, и в письменной форме. Как ни странно, мужчине проще передать не события, а состояния. А общество не приветствует это. Поэтому мужчины часто кажутся косноязычными. Понимаешь?

- Расскажи, что ты чувствуешь.

- Я чувствую тревогу. Никак не могу найти ключ к ее состояниям.

- Ты говоришь о сегодняшней пациентке?

- Да.

- Расскажи о ее странностях спокойно и подробно.

- Странно уже то, что она пожелала ходить ко мне ежедневно. Сумма гонорара ее совсем не волнует. Она энергична, интеллектуальна, возможно даже талантлива. И очень своевольна. Сеансы оказываются неоконченными, она ссылается на усталость и уходит. В результате после третьего сеанса я все еще не могу понять, что с ней. А ведь раньше в моей руке оказывалась ниточка уже после первого раза!

- Не забывай, она писательница. Я уверена, скоро количество перейдет в качество.

- И еще одна странность: мне иногда кажется, что я уже слышал ее ответы. Например фразу о жизни, которая причиняет боль, - сказал Ян и наконец сумел оторвать взгляд от воды.

- Ты просто очень хорошо чувствуешь ее, - Лана погладила его руку, лежащую на перилах моста. - Давай лучше поговорим о том, что ты успел узнать.

- Ее отец умер, когда ей было двенадцать. Нет, двенадцать с половиной.

- Откуда такая точность?

- Как я понял, в двенадцать лет отец нанес ей глубокую травму. Это как-то связано с зеркалом. А через полгода его не стало.

- Что же произошло?

- Воспоминания об этом глубоко вытеснены. Она не смогла до конца рассказать, что случилось.

- У нее может быть чувство вины по поводу его смерти. Долгое время оно варилось в бессознательном, а теперь что-то вызвало изменения и это чувство проявило себя в ее последнем сне. Отсюда образ жуткой маски с черными провалами как у черепа, – сказала Лана.

- Может быть. Я знаю только то, что она очень сильно испугалась. Знаешь что, пошли домой. А то скоро будет дождь.

Они пошли по мосту. Он вдруг показался Лане доисторическим чудовищем, которое перебиралось на ту сторону реки, и окаменело. Опоры, словно толстые ноги, застыли в струях воды. Струи складывались в узоры и лица, что-то шепчущие каждому, кто смотрел вниз.

Взгляд Ланы скользнул дальше. Она увидела байдарку с двумя людьми – женщина впереди, мужчина сзади. У мужчины были седые волосы и черные очки. Ей почудилась улыбка на его лице.

Стремительно приближаясь, байдарка скрылась под мостом.

Глава 7

- Весь вчерашний день я хотела вспомнить, что произошло тогда на даче. Но ничего не вышло. Это мучит меня. Может попробуем гипноз? Я слышала, что под гипнозом можно извлечь все что угодно.

- Ирина, я прибегаю к гипнозу в исключительных случаях. А ваш случай не является таковым.

- Что вы имеете в виду?

- Если вытесненные воспоминания извлекать под гипнозом, можно выдать желаемое за реальное.

- Почему?

- Гипноз – это искусственный сон, когда сознание выключено, а бессознательное обнажено для внушения. Пациент становится приемником, а гипнотизер – передатчиком. При этом вопрос часто воспринимается как утверждение. Нет, лучше используем глубокое расслабление или транс-релаксацию, как я ее называю.

- В чем же их отличие?

- Ваше сознание останется включенным. Вы сможете контролировать себя. А бессознательное откроет свои тайные дверцы.

- Хорошо, давайте. Что нужно делать?

- Ничего. Только расслабиться. Закройте, пожалуйста, глаза и сядьте поудобнее. Глубоко подышите. Очень хорошо. Ваше лицо абсолютно расслаблено. Расслаблены губы... глаза... щеки... Бесконечно приятная расслабленность проникает в глубину головы. И еще глубже – в ваше внутреннее Я.

Ирина со стоном вздохнула. Ян увидел, как на ее лбу разгладилась извечная вертикальная морщинка.

- Ирина, что вы чувствуете?

- Мне хорошо. Я вижу себя парящей в пространстве среди звезд. Они разноцветные. Мне радостно... – она прошептала что-то еще, но Ян не расслышал.

- А теперь представьте, что одна из звезд приближается.

- Да...

- Это желтая звезда.

- Солнце...

- Да, это Солнце. Оно становится все больше.

- Солнце в короне из огня и света... Меня тянет туда... Я сгорю...

- Нет, вы не сгорите, Ирина. Вы приближаетесь к планете, которая вращается вокруг Солнца. Это наша Земля. Вы опускаетесь на нее, окруженная ласковыми облаками. И с каждым мгновением становитесь все младше. Вам теперь двенадцать лет. Скоро вы окажетесь на даче в гамаке с книжкой в руках.

- Я боюсь, – проговорила Ирина плаксивым голосом подростка.

- Чего?

- Меня ждет там Ведущий Вниз...

- Ведущий Вниз? Кто он?

- Не знаю. На нем маска…

- Не бойтесь Ира, вы возвращаетесь во время вашего детства, чтобы освободиться от масок.

- ЖИЗНЬ ПРИЧИНЯЕТ МНЕ БОЛЬ! – вскрикнула Ирина грубым голосом.

Ян вздрогнул. Это был совершенно иной голос.

Она сказала это сиплым басом.

* * *

В это время в соседней комнате Лана увидела сон, который длился не больше двух десятков секунд, но показался ей очень длинным.

Она стояла в каком-то заросшем саду. Между двух старых яблонь был натянут гамак. Он слегка покачивался, словно в нем только что кто-то был. Из небольшого дачного домика доносился смутный шум. А потом на лицо Ланы легла тень. Она подняла голову и увидела, как сверху медленно падают песочные часы. Часы были огромные, как бочонок. Лана испуганно отскочила, но часы падали так неторопливо, что ей стало смешно.

Она захохотала. В следующее мгновение часы достигли гамака и разорвали его. Тяжелый удар сотряс землю, и Лана увидела, что это не часы, а голова в улыбающейся маске с темными провалами глаз, огромная как бочонок.

Словно низвергнутая огромной гильотиной, голова в маске подкатилась к Лане и застыла в двух шагах. В глубине темных провалов блестело что-то похожее на глаза.

А потом она дунула, из улыбающейся прорези вырвался ветер, и у ног Ланы очутился скомканный клочок бумаги. Она нагнулась и развернула его.

«Вы сильны, – было написано печатными буквами, – но Ведущий Вниз сильнее. К тому же ему служит Змея. Подойди, я скажу тебе кое-что вслух.»

Лана отпрянула, голова в маске глухо засмеялась, и пейзаж вокруг стал меняться. Это был уже не сад, а тропический лес, залитый светом полной луны. Лана стояла у шершавого ствола, увитого лианами и смотрела на поляну. Там вокруг головы в маске танцевали мускулистые негры и грудастые негритянки, увешанные побрякушками.

«Неужели они не боятся ЕЕ?» - подумала Лана. Но в центре круга уже не было огромной головы. Уменьшившаяся в размерах маска скрывала лицо высокого, но обычного человека. Он стоял, безучастно глядя на своих почитателей.

А потом вдруг вскинул руки, и негры пали ниц. Человек в маске обернулся к Лане. И мягкими движениями поманил ее. И самое страшное было то, что улыбался не он, а маска.

Лана вскрикнула и проснулась.

Ее глаза устремились в окно. Серое облако ползло по небу к солнцу. На лицо Ланы легла тень.

Она вздохнула и забыла сон.

Но это забвение не было таким глубоким, как у Яна. Сон просто утратил прозрачность и, словно рыба, застыл у поверхности сознания, ожидая своего часа.

* * *

- Жизнь причиняет мне боль, - повторила Ирина, уже тише. Но это по-прежнему был не ее голос.

- Успокойтесь, Ира! – сказал Ян. – Все хорошо! – Его сердце бешено колотилось. – Боль не властна над вами! Она не способна проникнуть в глубину! Ваша душа сильнее боли, она над болью!

- Над болью... – откликнулась Ирина. Ее голос вернулся к ней, срывающийся и подавленный.

- Вы абсолютно спокойны, - произнес Ян и подумал, что ему самому не мешало бы стать абсолютно спокойным. – Где вы сейчас находитесь?

- На даче, - тихо сказала Ирина. – Я лежу в гамаке и читаю.

- Что вы читаете?

- Роман Дюма «Учитель фехтования». - Ее голос постепенно выровнялся.

- Вам интересно?

- Не очень понимаю... что там написано. Я словно чего-то жду...

- Чего же?

- Не знаю. Может я жду.... когда меня... позовет папа...

- Сейчас он позовет вас. Но ничего не нужно бояться. Я с вами. И я владею ситуацией.

- Я слышу его голос...

- Что он говорит?

- Спрашивает, что я читаю.

- Вы отвечаете?

- Да. Он берет книгу из моих рук. Разглядывает ее. Я слышу его смех. Это грустный смех. Какая ерунда...

- Ерунда?

- Это его слова.

- Что он говорит еще?

- Тебе не стоит читать такие книги, ты напрасно теряешь время... Мне страшно, Ян Виленович!

- Не бойтесь, Ирина, я вместе с вами. Что вы еще слышите?- Не теряй время, тебе пора обрести власть.

- Посмотрите на лицо отца. Как он выглядит?

- Лицо обычное, но мне трудно рассмотреть его глаза.

- Почему?

- Они словно в тумане.

- А этот человек точно ваш отец?

На этот раз Ирина долго молчала.

- Да, это он, - наконец сказала она.

- Сейчас вы точно вспомните, что произошло дальше. Вспомните и освободитесь!

- Отец берет меня за руку и ведет в дом. Потом просит подождать и оставляет одну в комнате. Я жду его, и внутри все трепещет. Наконец он появляется... Он стал другим... На лице его...

- Что, Ирина?

- Маска... Прорезь улыбки и темные провалы глаз... Я боюсь!

- Ирина, я рядом с вами! Почему вы назвали глаза провалами?

- Маска достаточно толстая, чтобы глаза оказались в тени. Он приближается, затененные глаза смотрят на меня!

- Продолжайте вспоминать и ничего не бойтесь. Вы защищены.

- Он смотрит на меня и молчит. Потом делает шаг вперед. Господи, это та самая маска, которая многие годы висела у нас дома на стене! У нее прорези не только для глаз и рта, но и для носа… Нос выступает... На нем капельки пота... Человек в маске говорит: «Я Ведущий Вниз».

- Ирина, может это не отец?

- Не знаю... Этот голос не похож на голос отца… Человек в маске берет меня за руку и подводит к зеркалу. А потом одевает маску на меня… И я смотрю на свое отражение…

Она замолчала. И молчала так долго, что Ян понял: она больше не будет вспоминать. Ее лицо было совершенно спокойным.

- Ирина, очень важно, что вы вспомнили все это. Вы освободились. Эта ситуация больше не имеет над вами власти.

- Не имеет власти... - откликнулась Ирина.

- Вы пережили эту ситуацию. Она осталась в прошлом. Сейчас я досчитаю до трех, вы выйдете из состояния транс-релаксации, но чувство освобождения останется. Один...два...три...

Ирина встряхнула головой и медленно открыла глаза.

- Как вы себя чувствуете? - спросил Ян, изо всех сил старясь придать голосу бодрость.

- Хорошо... – ответила она и слегка улыбнулась. – Мне действительно стало легче. Словно что-то темное выбралось из глубины души и ушло далеко-далеко...

- Я очень рад этому. Давайте усилим состояние облегчения. Это нужно для того, чтобы оно не развеялось за пару часов. Вы помните все, что увидели в состоянии релаксации?

- Думаю, да.

- У человека в маске голос был не такой как у вашего отца. Это ваши слова. Что вы думаете об этом сейчас?

- Что именно вы хотите узнать?

- Был ли этот человек вашим отцом.

- Я помню все достаточно смутно. Мне сложно сказать, кто это был.

- Но вы помните маску, глаза в прорезях, нос с капельками пота...

- Маску? Пожалуй, нет.

- Ирина, что вы помните из своей транс-релаксации?

- Ян Виленович, прошу вас, на сегодня хватит. Я хочу унести с собой состояние облегчения. Я так давно не испытывала его. Давайте поговорим обо всем этом в следующий раз.

- Хорошо Ирина. Тогда до понедельника?

- До понедельника, Ян Виленович.

Глава 8

Ян сидел на диване и гладил Симу. Сима жмурилась и выгибала спину. День засыпал. Солнечные лучи в окне, словно спицы огромного колеса, прочертили небо.

- Сим-Сим откройся!

Звонкий голос Ланы разбил тишину вечера. Сима вздрогнула и, вырвавшись из рук Яна, спрыгнула на пол.

- Ага, вот где вы скрываетесь! – Лана стояла в дверях, а Сима, застыв, смотрела на нее. Потом грациозно подошла и виновато потерлась пушистой головой.

- А ведь я ревнивая, Янек, - сказала Лана. Она наклонилась и подняла Симу на руки. – Ух ты, какая стала тяжелющая!

Яну вспомнилось как они нашли Симу в кустах возле дороги на берегу Киевского моря. Тем ветреным августовским утром она была писклявым маленьким комочком. А вот теперь...

- Тебе не кажется, что она стала слишком большой для кошки? – сказал он. – Вчера я взвесил ее, оказалось одиннадцать килограмм!

- Скоро Сим-Сим превратится в тигра и покажет тебе, - Лана укачивала Симу как ребенка. Той, по-видимому, эта роль не подходила, и ее полосатый хвост метался, как змея.

- Да нет, она скорее похожа на рысь. Посмотри, какие у нее кисточки на ушах.

- Не удивительно. Ведь она мутантик. Мы же нашли ее неподалеку от Чернобыльской зоны.

Сима забарахталась в руках Ланы, высвободилась, мягко приземлилась на все четыре лапы и выскользнула из комнаты.

- Свободолюбивая кошечка, - сказал Ян. – И сексуальная ориентация у нее правильная – у меня на руках она сидит охотней.

- Зато котов к себе не подпускает. Ладно, хватит о Серафиме. У тебя усталый вид. Опять проблемы с пациенткой?

- Опять.

- Что с ней?

- Да совсем ничего, если отбросить, что она заговорила чужим голосом.

- А что она сказала?

- То же, что и в самом начале: Жизнь причиняет мне боль. И сказала она это достаточно низким мужским голосом. - Скорее всего она кому-то подражала. Ты просил ее о чем-то вспомнить? - Да, о том случае на даче. Я ввел ее в состояние релаксации. И она произнесла это перед тем, как увидела себя в гамаке с книжкой в руках. - В гамаке?- Да, в гамаке натянутом между двух деревьев. Потом ее позвал отец, и она вошла в дом. - Я думаю, что фразу о жизни, которая причиняет боль, она услышала от отца. – сказала Лана. - Но что произошло дальше?

- Отец попросил ее подождать и оставил одну в комнате. Она ожидала его вся трепеща. Наконец он появился в странной маске. Это было нечто с прорезью в виде улыбки, дырками для носа и глаз. Глаза были затенены – она сказала, что маска достаточно толстая, чтобы они оказались в тени.

Лана порывисто вздохнула.

- Постой! Кажется я где-то видела такую маску!

- Где?...

- Это был сон… Да, сон! Я увидела его только что, наверное как раз во время сеанса. Заброшенный сад, качается гамак, натянутый между двух деревьев. Вдруг сверху падают огромные песочные часы. Они ударяют в гамак, разрывают его, и превращаются в голову в маске. Маска была точно такая же...

- Опиши мне ее!

- Довольно толстый материал – она словно вырезана из кожуры тыквы. Четыре дыры – улыбка, овалы для носа и глаз.

- И эта маска скрывала голову?

- Да. Нос торчал из нее как инородное тело. Словно морковка у снеговика. А в глазницах блестели глаза. Голова в маске лежала на земле, а они смотрели на меня. Потом было что-то еще, какой-то тропический лес, луна… Нет, не вспомню точно!..

- Давай подумаем, что это могло бы значить.

- Сначала расскажи, что она вспомнила еще, - устало сказала Лана.

- Появившийся в маске отец смотрел на нее. Ей было страшно. Потом он приблизился. Дальше, по-моему, он снял маску, надел на Ирину и подвел к зеркалу.

- По-твоему?

- Она высказалась очень неясно.

- Это все?

- Да. Хотя погоди! Она также что-то говорила о голосе из маски... Вспомнил! Этот голос был не похож на голос ее отца! И еще: человек в маске назвал себя Ведущим Вниз. - Так может быть это был не ее отец? – спросила Лана, облизав губы. - Я задал ей этот вопрос. И она не смогла ответить ни до, ни после релаксации. - Ты несколько раз задавал ей этот вопрос?

- Дважды. Сначала она сомневалась, а затем... просто ничего не могла вспомнить, когда вышла из релаксации.

- Послушай, - Лана наматывала прядь на палец, - получается очень странная картина. Мне и твоей пациентке одновременно привиделся один и тот же образ. Я увидела маску во сне, а она в состоянии релаксации. Остается предположить, что она была передатчиком, а я приемником. На бессознательном уровне я уловила ее волну.

- Это могло быть совпадением. Давай поищем объяснение попроще…

- Погоди! Я вспомнила! В моем сне был и Ведущий Вниз! Я прочитала эти два слова на какой-то записке! - Ты не шутишь? – прищурился Ян.- Да сейчас не до шуток, – тихо ответила Лана.

- Такого никогда раньше с нами не было, – задумчиво сказал Ян. Он смотрел в сумерки за окном. Сад стал незнакомым и пугающим.

Глава 9

Даниил был доволен новой работой. После изматывающих дежурств в «психушке», когда порой начинало казаться, что он неправильно выбрал профессию, здесь было неправдоподобно спокойно. У него был стол, компьютер и полка с книгами – занимайся сколько влезет. И зарплата приличная – что еще студенту надо! Правда он не совсем понимал, в чем суть его работы. «Вы будете больше, чем охранником, - сказал ему Ян Виленович. - Вы ведь будущий психиатр. Старайтесь замечать все необычное и вовремя говорить об этом».

Критических ситуаций Даниил не боялся. Сто килограммов полезного веса плюс черный пояс по карате позволяли ему быть охранником так же просто как дышать или загорать.

«Какой у меня будет режим работы?» - спросил он Яна Виленовича при первом разговоре. «Необременительный. Но иногда вы будете ночевать у меня», - ответил ему шеф.

Сегодня был как раз такой вечер. Даниил никогда не мог понять, почему Ян Виленович принимал такие решения. Но не протестовал – семьи у него пока не было, зато было довольно сильное желание овладеть методом шефа. Он смутно чувствовал, что этот метод, который в одной из книг Яна Виленовича был назван философским психоанализом, а в другой – психомагией, слишком далек от его нынешних возможностей, но все равно надеялся, что само пребывание в этом доме сделает его другим.

Даниил сидел за столом у открытого окна и читал. В комнате царил розовый полумрак, рожденный настольной лампой. Даниил перевернул страницу и вдруг почувствовал опасность. Боковым зрением он уловил движение в темном окне и обернулся, мгновенно собравшись.

Страница книги бесшумно вернулась на место. Даниил увидел в окне бледное нечеловеческое лицо и в следующее мгновение понял, что это маска.

- Здравствуй, мой друг, - сказал сиплый голос из грубо улыбающегося рта.

- Кто вы?...

- Меня называют Ведущий Вниз.

Даниил стоял и, слегка раскачиваясь, смотрел в укутанные тенью глаза. Странная апатия охватила его. Он помнил, что несколько секунд тому собирался выпрыгнуть в окно и сорвать маску с наглеца. Но это было решение другого человека. Словно кто-то перелистнул назад страницу его жизни. Или вырвал ее.

- Тебя устраивает это имя? – насмешливо спросил человек в маске.

- Да, - тихо ответил Даниил.

- Вот и отлично. Приятно поговорить с будущим психиатром. Ведь в отличие от людей других профессий они чаще склонны соглашаться с собеседником. Другое дело, что у них на уме... Но ведь у тебя сознание и бытие совпадают?

- Да, - вновь сказал Даниил.

- Я знал, что мы договоримся. А теперь передай им вот эту записку, - он протянул Даниилу скомканный белый листок, напоминающий шарик от пинг-понга.

* * *

- Давай попробуем обобщить ситуацию с Ириной, а потом вернемся к нам, - сказал Ян. – В двенадцать лет у Ирины была серьезная душевная травма. Кто-то в маске выдал себя за ее отца и что-то сделал с ней. В течение множества лет ей постоянно снился один и тот же сон: она с отцом в лодке; отец зовет ее, но обернувшись, она не видит никого. Наконец в одном из снов она увидела отца, но в маске. Потом была релаксация, в ходе которой она более детально вспомнила случай на даче, но так и не смогла определить кто был человек в маске. Мой вывод: она так глубоко вытеснила травмирующую ситуацию в подсознание потому, что на даче действительно был ее отец. Это объясняет многие другие факты. В том числе и тот, что она боится людей в масках настолько, что олицетворяет их со смертью.

- Но меня сейчас беспокоит другой факт: ты сказал, что в процессе транс-релаксации она вспомнила, что голос, звучащий из маски, не был похож на голос отца, – задумчиво произнесла Лана.

- Да. Но, сопротивляясь невыносимому воспоминанию, Ирина могла бессознательно откорректировать видение.

- Хорошо, а если мы все же предположим, что это был кто-то другой? Тот, кому хотелось, чтобы его приняли за отца?

- Я так не думаю. Двенадцатилетняя дочь узнает отца даже в маске. Так что чужой голос – это бессознательное искажение.

- А как же быть со снами? С целой кучей снов! – не уступала Лана.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты сам сказал, что в снах она долгое время не могла увидеть отца. Я думаю, это означает только одно: человек в маске был чем-то похож на отца, но все же это был не он.

- Перестань! То, что это был отец подтверждает сама серия повторяющихся снов. А не могла она увидеть отца в этих снах потому, что испытывала вину за его смерть. Не забывай, он умер через полгода после случая на даче.

- Она ничего не говорила как это произошло?

- Нет.

- Думаешь, самоубийство? – Лана поднялась, подошла к окну и некоторое время смотрела с высоты второго этажа в темный сад.

- Не исключено, - ответил Ян. Он тоже поднялся и приблизился к окну.

- Нужно обязательно узнать об этом, - сказала Лана.

- Нужно, - откликнулся Ян.

- Знаешь, мне не дают покоя отверстия в маске. Обрати внимание: одна дыра выражает улыбку, две – глаза и еще одна - нос.

- И что же?

- Это символ смерти.

- То есть ты хочешь сказать, что череп всегда улыбается, и у него на месте носа яма?

- Да, Ян. И еще то, что никогда не видела масок, в которых было бы отверстие для носа.

- Ну, ты не так часто сталкивалась с масками в своей жизни. Возможно, это отверстие просто нужно для дыхания. И вообще маска может быть плодом фантазии Ирины. Она заслонялась от неприемлемой реальности, ее бессознательное надело маску на лицо отца, и всякое такое... – Ян старался говорить с бодрой уверенностью, но не верил сам себе.

Лицо Ланы было спокойно.

- Нет, интуиция говорит мне, что маска существует реально. И имеет какой-то ритуальный смысл. Надевший ее, вероятно, считает себя или умершим, или переродившимся.

Стук в дверь заставил их вздрогнуть.

Они обернулись одновременно.

- Кто там? - выдохнул Ян.

- Я, - ответил глухой голос.

- Кто «Я»?

- Даниил.